Светлана Багдерина - Не будите Гаурдака

— Бегите сюда!!! — опираясь локтями на край трубы — высотой почти ему по грудь, проорал менестрель. — Сюда!!!

Друзья его двинулись было в направлении тоннеля, но крылатые, точно обезумев, утроили натиск — и отход захлебнулся.

— К-кабуча…

Подумать только, несколько секунд назад Кириан считал Адалета бледным!..

— Кабуча габата… — прошипел чародей, стиснул посох обеими руками, направил его на тучу, и миннезингер повалился на бок, сбитый невидимой силой. В то же мгновенье половина сполохов в небе погасла, зеленый коридор развалился на куски, сражающиеся попадали, точно расшвырянные шаром кегли, а в тучу вонзилось и принялось ее раздирать лимонно-желтыми когтями десятки три ветвистых молний. По всему плато прокатился гул и треск, словно разрывался не сгусток магии, а сама ткань бытия; люди и крылатые, побросав оружие и закрыв ладонями уши, попадали наземь…

Еще несколько секунд — и от новой затеи Гаурдака не осталось и воспоминания. Но без следа сгинула и та защита, что Адалет выстраивал последние несколько минут. И едва бойцы пришли в себя и поднялись на ноги, как схватка возобновилась — но теперь без преимущества волшебной помощи, незаметной раньше, но катастрофически отсутствующей сейчас.

— Адалет? Адалет?.. — Кириан бросился к лежащему на боку волшебнику, и только это проворство спасло его от очнувшихся яйцелицых: небольшое защитное поле, поставленное чародеем, отрезало нападавших в полуметре за его спиной.

— Подняться… помоги… — прошипел маг-хранитель, не открывая глаз, и только синие огоньки пробежали по его посоху, точно подавленный его хозяином стон.

Не мешкая, бард обхватил чародея, подставил плечо и, стиснув зубы, чтобы удержать свой стон, рывком поднялся на ноги.

— Ближе… к ним… — хриплым шепотом скомандовал маг, и менестрель послушно потащил его к друзьям.

Вернее, в том направлении, где они должны были быть: за столпотворением серых крылатых фигур разглядеть что-либо еще было уже невозможно.

Защитная сфера начала расти в один бок, превращаясь в неизвестное науке геометрическое тело и отталкивая крылатых, злобно щерившихся на недоступного врага.

— Где Масдай? — скорее выдохнул, чем прошептал чародей.

Кириан угрюмо поджал губы.

— Похоже, потерялся где-то. Когда ты по яйцемордым шарахнул. Найдешь его сейчас… сиххё с два.

Адалет скривился, словно раздумывая, признать ли свою вину или свалить ее на ковер и Серафиму, но чем завершились его размышления, осталось неясным, потому что Кириан вздрогнул, хватанул воздух ртом и выбросил вперед руку в направлении, противоположном сражению:

— Схватили! Они кого-то схватили!!!

— Что?.. — поле перестало расти, Адалет открыл глаза, и слегка расфокусированный взгляд устремился туда, куда показывал палец менестреля. — К-кабуча…

Между крылатыми фигурами, без устали молотящими в прозрачный барьер, показались неуклюже передвигающиеся двое — и нечто, похожее на замотанное в паутину человеческое тело у них в руках.

— Кабуча!!! — отчаянно взвыл маг, посох расцветился оранжевыми искрами, и стена барьера разорвалась, отбрасывая яйцелицых — и расчищая дорогу к пленнику и захватившим его существам.

Новый взрыв искр — и один из крылатых испарился в столбе апельсинового пламени. Голова человека, оказавшись без поддержки, упала на землю — в сопровождении всего остального человека: второй яйцелицый от неожиданности выронил свой конец ноши.

Кто стал их пленником, Кириан разобрать не смог, но самая страшная мысль моментально вспыхнула в мозгу, и с яростным криком и мечом наперевес он бросился на ошалевшего конвоира.

Что коснулось того скорее — острие менестрелева оружия или адалетова молния — никто не понял, да и не стал раздумывать, потому что второй яйцелицый отправился по стопам[233] первого в мгновение ока.

С хриплым «Ваше высочество?..» бард упал на колени перед коконом, выронил меч и принялся голыми руками рвать нити, спутывавшие добычу крылатых. Если бы в этот момент хоть один враг дотянулся до него — история Златоуста на этом бы и закончилась, но Адалет отчаянным усилием воли перебросил защитное поле от места сражения к ним и успел замкнуть его за секунду до того, как удары возмездия посыпались на ничего не замечающего музыканта.

— Эссельте, Эссельте, Эссельте, — лихорадочной скороговоркой тараторил он, разрывая липкие — не хуже любой паутины — нити руками, а то и зубами там, где у человека было лицо. — Терпи, держись, Эссельте, я здесь, я с тобой, я…

Еще один неистовый рывок — и волокна под трясущимися пальцами менестреля разошлись с сухим треском. И из прорехи на него глянули черные глаза, осунувшееся лицо и недельная щетина.

— Ты?.. — осел наземь Кириан, не зная, вздохнуть ему с облегчением или разразиться проклятьями. — Ты?!..

— Разорви… ее… — прохрипел Анчар, судорожно вдыхая напоенный гарью воздух, словно тончайший цветочный аромат.

— Сиххё тебя разорви! — так и не определившись с эмоциями, раздраженно рявкнул музыкант, но пожелание выполнять принялся.

Едва освободились руки, атлан, не дожидаясь, пока поэт довершит начатое, несколькими уверенными движениями провел ладонями над остатками пут, и те рассыпались серым зловонным пеплом.

— Где Наследники? — коротко спросил Анчар.

— Сиххё милосердные!.. — спохватился менестрель, и голова его дернулась туда, где шло сражение.

Еще.

Может быть.

— Сюда скорее… иначе не смогу подвинуть щит! — прохрипел Адалет.

— Щит? — оскалился и подался вперед атлан. — Щит?! К демонам щит!!! Я хочу крови!!!

— Сюда, я ска… — огрызнулся было маг-хранитель, но Наследник яростно блеснул глазами, рыбкой сложил перед собой ладони и бросился вперед.

— Эй, ты куда? — подскочил Адалет.

— Раздавать долги, — ухмыльнулся через плечо атлан.

— А я?!

Защитное поле растворилось перед Анчаром, и он очутился среди арьергарда наступающего большинства. Очень быстро на этом участке фронта превратившегося в отступающее — а местами даже улепетывающее — меньшинство, на практике познавшее, что два опытных мага, объединивших силы — не самый лучший вариант безопасного тыла даже для творений Гаурдака.

Багровое кольцо кипящего огня высотой по грудь Олафу и с центром на застывшей плечом к плечу горстке людей преследовало крылатых — неоднократно пожалевших, без сомнения[234], что встать на крыло было им еще не время.

Хватая ртами воздух и утирая с лиц грязь, пот и кровь — свою и чужую — Наследники и примкнувшая к ним Серафима даже не опустились — рухнули как марионетки с перерезанными нитями, едва стало ясно, что тактический отход яйцелицых превратился в бестактное бегство, и на выжженной, изрытой взрывами и оплавленной магией земле остались только те, кто уже никогда и никуда не побежит[235]. И даже как следует удивиться тому, что их ренегат сражался бок о бок с Адалетом против своего кумира, у них не хватило сил.