Екатерина Сереброва - Клуб "Джокера"

Когда я села в машину, мент начал заваливать меня вопросами. Типо кто такая, где прописана, кем являюсь пострадавшему, где находилась в это время, и если у меня алиби. Алиби у меня нет. Поэтому, я главная под подозрением.

Стало жутко. Что б я убила?! Меня выпустили из машины, и я почувствовала себя прикованной к ней. Чувствую, мы с этим дядечкой еще встретимся. Не доверяюще он на меня смотрел.

Когда я вошла в дом, то там было уже чисто, только разбитые вазы, и осколки стекла. Крови особо много не было еще с самого начала, но Алисе и ее хватило. Сейчас она бледнющая при бледнющая, сидела на диване, и смотрела в одну точку. Она была больше похожа на покойника, чем на живую.

Глава 6

Что жизнь пытала, жгла, коверкала,

Здесь стало легкою мечтой,

И поле траурного зеркала

Прозрачной стынет красотой.

А. Блок (с)

Я не отрывала взгляда от маленькой капельки дождя на стекле. Траектория ее движения не поддавалась разумным объяснениям, она дрейфовала, как льдина в океане, увеличиваясь в размерах и приобретая продолговатую овальную форму. Дождь не прекращался уже двое суток, что сильно мешало мне использовать ее способности. Шумы сметали ее "третий глаз" с верного пути, если так можно назвать приспособление, благодаря которому я, словно GPS-навигатор, отлично ориентировалась на местности и превосходила в возможностях карты Google.

Я нахмурилась, очередной раз, пытаясь пробраться через дождевую завесу. Скрестив руки на груди, я снова и снова пронзала каплю взглядом, будто пытаясь заставить ее замереть.

Глупо, конечно, но мне начинало казаться, что именно в этом несформировавшемся безжизненном теле заключается причина моих неудач.

Наконец мой взгляд прояснился, целая гамма эмоций за одну секунду промелькнули в нем: удивление, тревога, непонимание, боль. Черный раскладной телефон из последней женской серии опасно соскользнул из ладони, и я поспешила положить его на подоконник. Подсветка еще не погасла после последнего входящего вызова. Удивительно, как в такую погоду вообще имелась связь.

Я взяла телефон в руки, и уже в который раз пересматривала неизвестный номер 'хулигана'. За последнее время, мне звонили с этого номер, уже тридцать раз. Но я упорно не поднимала трубку, так как не видела в этом необходимости.

Зайдя в 'Галерею', я наткнулась на фотографии.

В телефоне оставались фото семьи с последних совместных каникул, я часто подвергалась ностальгии, пересматривая них. Мама, папа, дедушка, бабушка — у всех радостные лица, а на фоне плещется темно-синее море. Они даже не знают, что сейчас со мной происходит, и, возможно, никогда не узнают. Уже слишком поздно, что бы жалеть.

Любимые бабушка и дедушка, которые казалась такими заботливыми и нежными, оказались лишь монстры под маской. Они во всем всегда винили меня! Они считали, что именно из-за меня погиб их сын. Они думали, что он спалил себя. Даже если так: причем тут я? Вот не понимаю я их логику. Они отказались от меня сразу, и вообще хотели затаскать по судам. Но меня оправдывали.

Каждый раз…

Я совсем не хотела находиться дома, но и не хотела оставлять в этом старом замке, одну Алису. Я решила спуститься к ней, ведь я могу ее понять. Я в раннем возрасте потеряла отца и мать. Она потеряла сестру и мужа. Теперь все висит на ней. Я, дом, работа. А семья…. А семьи теперь нет даже у нее. Иногда мне кажется, что я несу одни несчастья в дом, как только здесь поселюсь.

Алиса лежала на диване, а я рядом с ней была не захлопнутая книга, видимо заснула когда читала. Я так не умею. Старая книга. Это даже напомнило мне дневник, до чего утонченной была обложка.

Не люблю я запах старых книг. Он напоминает мне о том, чего уже не вернуть. Он напоминает мне об истории, которую я не очень — то люблю. Он напоминает мне о сырых и темных подвалах, куда складывают ненужные и забытые вещи. К слову о подвалах, такой имеется даже в голове. Почти у каждого. Мы запираем на замок воспоминания, которые не хотим нести с собой сквозь время, мы запираем там старых школьных друзей, учителей, интересы и мечты. Мы забываем то, что когда — то было столь важно. Ненужная информация рассеивается, исчезает безвозвратно. Но призраки из старого подвала однажды могут вылезти и дать о себе знать. Детские страхи, неудачи, давешние враги — они только и делают, что ждут удачного случая, чтобы выбраться из своей темницы. Но они никогда не предупреждают заранее о своем появлении, они любят сюрпризы.

Я люблю запах новой литературы, люблю типографическую краску, новые страницы, особенно глянцевые. Новая обложка книги так и просит, чтобы ее перелистнули. Новые книги открывают новые двери, из них я черпаю вдохновение. После каждой хорошей книги возникает желание творить, действовать, по-другому смотреть на мир. Открывается второе дыхание, прежние мелкие неудачи кажутся сущим пустяком по сравнению с тем, чего можно достичь, поддавшись кратковременному порыву.

Особенно такое происходит после прочтения остросюжетной литературы. Невольно сравниваешь жизнь героя со своей серой жизнью, и думаешь: "Ухты, не все так плохо, оказывается".

Моя же жизнь превратилась в плохо-написанную мистику. Точнее, оно может быть интересно читателю, но вот я бы с удовольствием переместилась в низкопробный любовный роман. Честно. Там ничего сложно. Сопли, любовь. Хотя признаться, меня от этого тошнит.

Я заботливо накрыла тетю пледом, а сама пошла на кухню. Хочу что-нибудь съесть. В последнее время, Алиса вообще забросила и себя, и работу. Она взяла отпуск, и целыми днями сидела на этом диване, и читала именно эту книгу.

Погода стояла прекрасная, и корабль с золотистыми парусами легко скользил по спокойному морю. Это был совсем новый парусник с узорчатыми скамьями для богатых отдыхающих (некоторые — под балдахином, для женщин), изящными столиками с позолоченными ножками и натертой до блеска палубой. Два десятка гребцов слаженно работали веслами. Морской ветер оставлял на губах вкус соли, водяная гладь блестела и переливалась на солнце. Ни веселой, ни беззаботной я себя не чувствовала. Мы с тетей сидели рядом на скамье, и Алиса сосредоточенно смотрела на горизонт, щурясь от яркого солнца, словно пыталась что-то там разглядеть. Тетя обнимала меня за плечи и молчала.

Она настояла на нашем летнем путешествии, в котором ни одного плюса я за эти два дня, разглядеть не смогла. Ко мне вчера вечером приставали пьяные, а Алиса всю ночь ревела. От пьяных я, конечно, легко избавилась, но вот Алису было не утешить. Неудачно мы выбрали корабль. Я вообще хотела поездить по странам, но Алиса честно призналась, что пока не в силах. Ее хватает на то, что бы в обнимку со мной сидел на скамейке, и смотреть на закат.