Фёдор Леонов - Тринадцатое небо

Мукеш стоял на площади в окружении воинов, вынужденно наблюдая за приготовлениями, и заметил, что вместе с челядью на "лобное место" поднялись судья и новый начальник дворцовой стражи... "Сегодня праздник... гуляют все. Хорошо, что я уговорил Абху остаться дома. Она бы не выдержала такого действа..." - с горечью подумал он и тоже попытался абстрагироваться от происходящего. Но, не получалось. Послышался женский плач, местами переходящий в надрывистый крик.

Хотя рыдающих во весь голос светлоликих наложниц - иноверок и обратили в Индуизм, умирать ужасной смертью они явно не желали. Их силком притащили из дворца и посадили у изголовья кровати рядом с погибшим, пригрозив заткнуть рты кляпами. Челядь пристроили за ними на стульях, служанок на низенькие скамейки, затем крепко привязали всех веревками к седалищам. Одна совсем молоденькая служанка попыталась вырваться, потеряв самообладание, но цепкие руки жрецов не дали ей возможности воспротивиться церемонии.

Когда последние люди были привязаны, между стульями положили вязанки дров. Родственники стояли у помоста и громко распевали гимны. Простые горожане запрудили все оставшееся пространство площади и подходы к ней, безропотно ожидая начала "празднества".

Внезапно солнце пропало. Вокруг потемнело.

- Затмение! - крикнул главный жрец, взглянув на небо, - Шива подал знак о начале церемонии!

Жрецы живо ударили в барабаны. Главный "церемонемейстер" взял горящий факел, подошел к Саньогите, подал ей в руки и торжественно произнес:

- Встань и иди в мир жизни, о женщина, иди...

Но женщина отчего-то медлила и не решалась поджечь собственные ступни. - "Отвар перестал действовать?" - подумал Мукеш, наблюдая за ней.

Жрец еще громче повторил:

- Встань и иди в мир жизни, о женщина, иди...

Несмотря на то, что ритуал строго предписывал ей поджечь себя и помост, у неё никак не хватало мужества дотронуться огнем до ног. Мощный инстинкт самосохранения явно мешал. Тогда жрец прибегнул к заранее заготовленной хитрости.

- Не бойся. Калпа* бесконечно, сказал он, - подожги хотя бы хворост под собой, иначе жрецы ударят тебя палками по голове - так поступают с нерадивыми женами, и все сделают сами.

После такого заявления гордая Саньогита, воспитанная в строжайших традициях рода, собрала все своё мужество и дотронулась факелом до хвороста. Маленькое слабенькое пламя, подпитываемое смолой, моментально вспыхнуло и набрало силу. Барабаны зазвучали еще громче и энергичнее. Брахманы завершили ритуал - подожгли хворост под помостом с нескольких сторон. Часть гостей принялась танцевать, аккомпанируя себе бубнами. Едкий черный дым моментально заполнил собой все пространство, из которого в первую минуту летели жуткие утробные вопли обожженных людей, не заглушавшиеся барабанным боем и пафосными гимнами. В воздухе запахло паленым мясом. Жрецы "смилостивились" и дополнительно - для ускорения процесса, выплеснули на них чан с льняным маслом. Огромное мощное пламя резво взметнулось к небу, полностью поглотив всех, кто находился там.

Несмотря на запах и гарь, люди вокруг веселились и не собирались расходиться. Праздник продолжался до тех пор, пока все сооружение не сгорело дотла, и пламя угомонилось, оставив после себя лишь большую кучу пепла.

Площадь сразу заметно опустела. Остались только самые стойкие горожане, да служители культа Шивы ворошили палками пепел и тлеющие кое-где угли, проверяя, все ли части тела полностью сгорели, и не надо ли еще поддать огоньку. Мукеш облегченно вздохнул. Его уже занимали другие, более земные мысли - как объявить себя раджёй. Он хорошо помнил слова из Парашарасмирти: "царское достоинство - это не наследство. Оно не может быть передано другому лицу письменным документом. Им пользуются, когда приобретают при помощи меча. Землей правят герои". И в реальности, кроме мальчика - младенца, прямых наследников у Чаухана не осталось. Пока родственники будут еще тридцать дней читать священное писание, самый удобный момент прибрать к рукам власть.

Как подтверждение своим мыслям, он будто услышал тихий голосок Алины: "сейчас самое время, действуй! Я помогу тебе. Объяви, что теперь ты раджа. Кшатрии поддержат тебя... Ибо нет большей мудрости, чем своевременность".

Мукеш не колебался ни секунды по поводу правильности её мыслей.

- Тохар Гати, - позвал он верного помощника, - объяви остальным командирам гульм приказ о всеобщем построении. На правах родственника, я оставляю право управления землями, входящими в кулу Чахаманов за собой и объявлю об этом в гарнизоне. Если кто-нибудь воспротивится моему решению - устранить немедленно. Я дождусь построения здесь.

- А как же брахманы?! - осторожно спросил кшатрий.

- Сначала настроим воинов, потом брахманов... Преподнесу им ларец с золотом, и они никуда не денутся.

- Слушаюсь, повелитель, - моментально сообразил преданный кшатрий. - Сейчас же исполню твой приказ.

Мукеш не торопясь объехал площадь по кругу, постоял еще немного у кучи пепла и двинулся в сторону гарнизона. Кшатрии ждали его на земляном плацу. Он медленно проехал вдоль строя, вглядываясь в лица подчиненных, затем вернулся на центральное место, остановился и выкрикнул:

- Раджпут умрет, но имени своего не опозорит!

- Не опозорит! - вторили ряды...

Тогда он произнес основную речь, начавшуюся словами из Махабхараты:

- Мои храбрые воины! Вспомните, что говорили нам брахманы: ** "Те, кто с радостью принесли тела свои в жертву на огне величайшей из битв - ушли, истиннодоблестные, в миры, подобные миру Царя богов. Те, кто пали в бою, сражаясь, но без упоения боем, лишь повинуясь мысли "Надо умереть!" - те пошли к гандхарвам. Те, кто на поле брани обратились в бегство, просили о пощаде в момент принятия смерти от меча, пошли к гухьякам. Те великие духом, кто, оставшись без оружия, вынесли от врагов жестокие мучения, кто, запретив себе стыд бегства, шли в битве прямо на врага, кто, всецело преданные дхарме кшатриев, пали, изрубленные острыми мечами, - те герои, осиянные славой, направились в обитель Брахмы...". Нет с нами больше повелителя, моего родственника и товарища! Надеюсь, что он уже пребывает на небесах у Индры, откуда ему беспрепятственно откроют дорогу в Брахму. Ибо геройски погибшему на поле боя не требуется дополнительное очищение.

- Слава Притхвирадже! - трижды крикнули воины.

Мукеш сделал небольшую паузу, и вместе со всеми сложил ладони вместе и трижды вознес их к небу, выражая преданность покойному, затем продолжил речь:

- Все вы знаете, что наша обязанность - защитить княжество от захватчиков. Посему, на правах старшего родственника по мужской линии, провозглашаю себя махараджей и беру управление войском и землями на себя.