Елена Белова - Сердце Феникса. Новая реальность.

— Мы можем расторгнуть договор немедленно. Здесь присутствует Хранительница, и ты вправе испросить другую Наставницу для своей дочери.

— Благодарю, — в спокойном тоне Стефании вдруг ясно прозвучала нотка насмешливого вызова, — Но я не собираюсь менять наставницу. Диана мне этого не простит.

В группе фениксов послышался смешок, неясно, правда, чей — головы Лина повернуть не могла, а по голосу опознавать — безнадега…

— Ты слишком потакаешь своей дочери! При таком отсутствии дисциплины из нее не вырастет достойного члена клана!

От такого тона матери… то есть не матери уже, а главы клана… в прежние времена Лина прекращала спорить и бросалась исполнять приказания, но тут коса нашла на камень. Светловолосая отступать не собиралась:

— Разумеется, Приближенная, я, безусловно, ценю ваши советы в отношении воспитания детей… — острый взгляд на подсудимую, и уже явная насмешка в голосе, — Но в данном случае позвольте мне решать самой.

Взгляды скрестились. Обжигающий лед в голубых глазах Лиз и ироничное спокойствие в серых очах Стефании.

«Ты пожалеешь!»

«Уверена?»

«Не тебе оспаривать мою власть!»

«Не тебе давать мне советы в воспитании детей»

«Мерзавка»

«Стерва».

И ненавидящий взгляд Лиз — на нее, Лину… Не только в нарушении контракта виновна дочь — в нарушении личного приказа главы клана. В подрыве ее авторитета. Ясно, кто на суде будет самым ярым обвинителем. Стоило тащить из-за этого с того света? Хотя тащила-то не она — бабушка. А мать…неужели она правда не знала, как подействует ее «ледяной лепесток»? Или ей было бы удобнее, если бы провинившаяся дочь умерла до суда, от ошибки при задержании? Тогда не было бы этого спора, урона авторитету… Мама, мама…

Пусть.

Я не жалею.

Почти. Если бы я только убрала это чертово тело подальше, если бы обследовала на чары, у меня было бы еще хоть несколько дней рядом с Алексом. Хотя… таким чарам меня не учили. Да и Алекс… Если б он знал, если б он догадывался обо всем этом… наверное, он бы и сюда явился. С него бы сталось, он же чокнутый… Хорошая из нас пара, а? Чокнутый ангел и ненормальная ведьма.

Нет уж, пусть он лучше злится на меня. Пусть не вспоминает… пусть живет.

Пусть только живет.

А перекличка катится дальше:

— Ольга? София? Елена? И наше новое пополнение — Марианна. Мы собрались здесь, чтобы судить преступившую закон и приказ.

Слушатели встретили эту новость без особых эмоций. Что их созвали не просто так, было ясно — непонятливых среди фениксов не водилось. Да и антураж их встречал соответствующий — феникс Лина, отгороженная Темным Пламенем и в оковах из шипастого красного дерева. Такие хрупкие на вид, они удерживали феникса получше, чем людей — наручники. Сломать их может даже ребенок — но специальные, слабо закрепленные и заостренные шипы вопьются в кожу, проникнут в кровь… Медленно, постепенно убивая.

Так что представление о том, на что именно их позвали, фениксы получили сразу. Правда, Лина в качестве подсудимой вызвала у ведьм некоторый шок… но всем членам клана с детства прививается сдержанность.

— И чем именно провинилась твоя дочь?

— Она нарушила контакт. И убила заказчика.

Фениксы встретили новость по-разному:

— Лина?

— Ничего себе…

— Как интересно проявляется семейное воспитание, Лизетта, а?

— Довели девчонку…

Голос Лиз перекрыл гомон:

— И я требую для нее наказания! Ледяной купели.

Пол уплыл из-под ног. И показалось, что нечем стало дышать — так резко ударили эти слова. Мама, мама…

Фениксы притихли…

— Глава клана, не слишком ли?

— По кодексу за нарушение контракта и убийство клиента, за нарушение приказа и ложь главе клана, за подрыв репутации клана…

— Лизетта! — Анна вдруг оказалась рядом с внучкой, черные глаза горели, — Лизетта, достаточно! Прекрати!..

— Хранительница!

— Не смей, слышишь?! Не смей!

И тут послышался самый неожиданный в пещере фениксов звук — мужской голос. И звон стекла. И слепящая вспышка, и грохот. И огненная волна, отбросившая Лиз назад.

— Лина… Лина!

И совершенно невозможное зрелище — лицо Алекса, близко, рядом… Я сошла с ума…

— Лина, ты цела? Очнись… Вадим, держи барьер!

И горячие руки Алекса на ее запястьях — у оков…

— Осторожно…

Зеленые глаза озаряются радостью:

— Заговорила, хвала Свету… Что это?

Голос прерывается и сбивается, но основное Алекс понимает. И ломать наручники не пытается — они просто исчезают во вспышке голубовато-белых огоньков, и тогда остается только сползти по стене — потому что ноги не держат. А сердце бьется глухо и больно…

Фениксы в пещере разделились — кто-то бился о голубоватую искристую пелену, отгородившую фигуру беловолосого ведьмака и уголок пещеры за его спиной, кто-то с интересом косился на Лиз, на которой сгорела куртка и сквозь прожженные дыры в рубашке светили ранее скрытые подробности — это что, татуировка в виде сердечка? У Лиз? Конец света…

А Лукреция не отрываясь смотрит на Алекса…

«Ты» — беззвучно шевелятся ее губы. «Ты… Как?!»

— Цела? — не оборачиваясь, спрашивает Вадим. Раскрытые ладони недвусмысленно вытянуты в сторону фениксов…

— Да.. — Алекс растворяет последние оковы, на щиколотках, — Да, все.

— Тогда уходим.

— Алекс! — первое, что толкнулось в уши, когда темный камень пещер сменился уютными стенами гостиной Соловьевых, — Вадим, ну хоть ты… — продолжил сердитый голос, когда следом проявилась фигура блондина, — О боже…

Это Мила заметила груз на руках младшего сына. Карие глаза расширились. Любая мать потеряет самообладание, если ее драгоценные дети исчезнут среди ночи неведомо куда и зачем (причем, несмотря на строгий приказ сидеть дома!) и заявятся домой с неодетой девицей на руках. Ну да, с неодетой… Мать, судя по всему, планировала Купель с самого начала и… Лина закрыла глаза, представив, как она сейчас выглядит. Позорище, вот позорище же…

Хоть переносись.

Но куда таком виде перенесешься… и в таком состоянии. Тело ныло и болело, по крови то и дело проплывали льдинки, сосульки и целые ледяные айсберги, глаза ломило… и сильно, остро и ярко — до тошноты ярко — ощущались переплетения магии… ауры…

Голод и боль…

— Лина?!

И женщина ошеломленно воззрилась на сыновей.

— Вы… вы где были, а?

— Мам, все хорошо, — дружно отозвались два голоса. Слегка неуверенно, правда. И впрямь, что в ситуации хорошего для Соловьевых? Одни проблемы. Она попробовала шевельнуться — куда там… новая волна слабости вмиг отобрала дыхание. И даже зрение… Ох, преисподняя.