Елена Федина - Наследник

— Если б я знала тогда, я бы никогда не позволила ей улететь. Я же не враг тебе, Кристиан.

— Я люблю тебя, — упрямо настаивал я, — я знаю, что ты моя!

— Господи, что ты наделал?!

Эска отвернулась, но я взял ее за плечи и повернул к себе.

— И что же я наделал? Что?

— Ты хотел как лучше, я понимаю… ты всегда хочешь, как лучше, ты добрый. Только получается у тебя черте что!

Я смотрел на нее с немым отчаянием, сознавая, что она права. Я всегда хочу как лучше, мои чувства расходятся с моим долгом, я вяжу себя в три узла, а это еще и никому не нужно!

— Я несчастлива с тобой, Кристиан, — сказала она обреченно и беспощадно, — я ни в чем тебя не виню, я за всё тебе благодарна, но я с тобой несчастлива. Мы живем не так, как мы хотели, и не для того, зачем родились. Мы не на своем месте, понимаешь? И я, и ты… Я была счастлива только в детстве, да в своей харчевне со своими друзьями и своим незаконным сыном, когда просто ждала тебя. Всю жизнь ждала. И не дождалась.

Теплый летний вечер ласково заглядывал в окно. Я тупо сидел на смятой кровати, сжав голову руками. Я знал, что могу превратить это томное лето в лютую зиму, но я боготворил этот мир, я относился к нему с таким же трепетом, с такой же осторожностью и жалостью, как к своей Эске. Только этому миру, как и ей, нужно было от меня что-то совсем другое.

Королева уехала на следующий день назад в Трир. Я проводил ее до реки, потом вернулся во дворец. Там у моих врагов всё было уже готово, и я мрачно обрадовался, что Эска уже далеко.

Все отвернулись от меня: и моя страна, и мои друзья, и мои военачальники, и моя жена. Я знал, что идя по коридору из тронной залы в свои покои получу удар кинжалом в спину, но и не подумал защищаться. Зачем мне было жить? Мне это надоело до отвращения.

Шаги гулко отдавались под сводом. Пять, шесть, восемь… Кто-то стоял за портьерой, готовый на всё. Я желал ему успеха. Мы медленно сближались.

— Эй, король! А как же традиции?!

Крик был похож на вопль о спасении. Я удивленно обернулся. В начале коридора показался Сетвин с бутылкой в поднятой руке.

— Или ты совсем зазнался, Кристиан Дерта?

Я стоял как каменная опора, холодный, бесчувственный и тупой, и только слезы туманили глаза, и я уже не видел, как он быстро подошел, схватил меня за рукав и потащил за собой в свои покои.

Его трясло. Меня тоже. Быстро разлив вино, он сунул мне бокал и залпом выпил сам.

— Ты что это, герцог? — усмехнулся я.

— Я? Ничего… Какого черта ты ходишь один? Где твои телохранители?

— Зачем они мне?

— Затем, что тебя хотят убить.

— В самом деле?

— Тебя чуть не убили!

— Разве меня могут убить, — сказал я, качая головой, — когда мой герцог Лемурский так любит соблюдать традиции?

Он отвернулся и втянул голову в плечи.

— Так ты всё знал?

— А ты к этому еще не привык?

— Ты не мог этого знать! — Сетвин повернулся и посмотрел на меня с отчаянием, — не мог!

— Почему? — удивился я.

— Потому что Зорлез сказал, что всё получится. И какого черта ты шел, если знал?!

Я долго хохотал, чем привел бедного Сетвина в полное замешательство. И много пил. И снова хохотал…

Зорлез был один. Похоже, он ждал меня или предвидел, что я приду к нему. В конце концов, это должно было когда-то случиться. Этот человек роковым образом повлиял на мою судьбу еще в ранней юности и, как оказалось, вмешивался в нее до сих пор.

Сетвин проводил меня к его комнате, и мне не долго пришлось стучать в тяжелую дубовую дверь. Она со скрипом отворилась. На пороге стоял маленький аккуратный человек в мышино-сером костюме со скромным белым воротничком. Лицо его было совершенно правильно, но лишено всякого выражения и красивым не казалось, скорее скучным. Я ожидал встретить какого-то демона и приготовился к схватке, поэтому просто застыл от неожиданности, затвердел, как расплавленный сахар. Я вспомнил, где видел его. И я узнал его.

— Здравствуй, Кристиан, — сказал он спокойно.

— Здравствуйте, доктор Орисио, — ответил я.

— Проходи.

Я прошел в большую светлую комнату с высоким лепным потолком, там на светло-зеленом фоне были нарисованы голубые и оранжевые цветы. Рыжая занавеска, как кусок пламени дергалась от ветра в распахнутом окне. Желтая мебель была старой, слишком старой…

Зорлез спокойно сел в кресло и скрестил ноги. Он не был похож на демона, но когда заговорил, я понял, что схватка нам всё равно предстоит. И может быть, более жестокая, чем я предполагал.

— Мания величия — вот твоя беда, — начал он без предисловий, — и не я первый тебе об этом говорю.

Я молча стоял и смотрел на него, чувствуя скорое приближение долгожданной развязки. Я догадывался, что так и будет, когда истерически хохотал у Сетвина.

— Как ты посмел вмешиваться в ход истории? — спросил он строго, — как ты посмел возомнить, что тебе это позволено? Ты убил короля, ты захватил чужой трон, ты ввязался в войны и побеждаешь там, где это исторически невозможно. И проигрываешь там, где просто обязан был победить. Кто ты такой, я тебя спрашиваю?

Как мне надоел этот вопрос!

— Прежде всего, тот, кто хочет помочь этому больному миру, — сказал я твердо, — и кто может это сделать.

— Похвально! — усмехнулся Зорлез, — мыслишь верно. Но с чего ты взял, что должен это делать в одиночку?

Такая мысль мне в голову не приходила. Никогда. Я даже попятился, пока не уткнулся в подоконник.

— Все эрхи уже несколько столетий бьются безуспешно над этой задачей, а Кристиан Дерта решил, что он может и должен всё сам! Это то же, что бросать песчинку в океан. Всё равно утонет, а от тебя только круги по воде!

— Это я сам понимаю.

— А что толку, что ты это понимаешь! Нас должно быть много, не меньше пяти процентов на этой планете, каждый двадцатый. Только тогда мы сможем что-то изменить. А пока мы не смеем ничего тут трогать и ничего менять. Не имеем права, понятно? Мы должны быть кристально чисты и честны, и терпеливы. И больше пока ничего.

Это ставило с ног на голову все мои предположения и убеждения. Я действительно выглядел в такой ситуации глупо и самонадеянно. И главное, получалось, что все мои жертвы были зря. Даже во вред. Я почти захлебнулся от стыда и раскаяния, но что-то мешало мне с ним согласиться. Мой внутренний голос, мое беспощадное чувство долга, который я так до конца и не понял.

— Вы были честны, доктор Орисио, — усмехнулся я, — знаете, к чему привела ваша честность? Напомнить вам? К тому, что меня оклеветали. Кроме меня ведь некому было донести Навскому о заговоре. А знаете, к чему привело ваше невмешательство? К тому, что меня чуть не убили сейчас. Это вы им сказали, что у меня нет защиты?