Ханнес Бок - Черное колесо

Я невольно застонал. Флора тут же рассмеялась, напомнив о себе.

– Я знала, что вы консервативны, доктор. Это удивительно, учитывая ваше медицинское образование. Но я не думала, что шокирую вас.

И сказала, что, недооценив меня, опять повела себя глупо. При этом она хлопала ресницами.

Я успокаивающе ответил, что мысли мои ушли в сторону, потом понял, что такое признание в её обществе неразумно, и попытался загладить ошибку, восхищаясь её красотой. Она ушла в хорошем настроении; у меня же оно было плохим.

Теперь ещё важнее стало поговорить с Пен.

17. ЕЩЁ РАЗ О ДУХАХ

Но Пен так же отчаянно старалась держаться подальше от меня, как я хотел с ней встретиться. Я не мог представить, почему она меня избегает. Она не из тех, кто реагирует на воображаемое оскорбление. Более того, она сказала, что доверяет мне. Может, она каким-то образом узнала, что я подслушал её разговор с Чедвиком?

Правда, я виделся с ней за столом, но там же присутствовал и Бенсон, а я не хотел, чтобы он заподозрил, что я хочу что-то выведать у его дочери. Он был удивительно жизнерадостен. В нём преобладало влияние старого капитана, и он относился ко всем покровительственно – хозяин, снисходящий до своих подчинённых. Не знаю, что больше раздражало Пен: он или мои настойчивые попытки. Во всяком случае, стоило мне оказаться на расстоянии вытянутой руки от неё, как она грациозно исчезала. Я постучал в её дверь, но не получил ответа.

На следующий день я выследил её. Остальные организовали экспедицию для дальнейшего исследования острова. Когда я узнал, что Пен будет среди них, я тоже решил участвовать, в надежде выкроить несколько мгновений наедине с ней. Но когда шлюпка направилась к берегу, Пен на ней не было. Мне сказали, что, к сожалению, она изменила своё намерение. Я тут же вспомнил, что меня в лаборатории ждёт важный эксперимент, и пошёл назад.

Палуба кишела рабочими и была завалена инструментами и материалами. Бенсон бродил, следя за ходом работ и поправляя работников; он всё время переходил от грубовато-добродушной сердечности Большого Джима к придирчивости старого капитана – переходил легко, как кузнечик перепрыгивает со стебля на стебель.

Рабочие встречали его слова скрытыми насмешками и раздражением, которое не предвещало добра. Я подумал, что если Бенсон и дальше будет вести себя, как старый капитан, нас ждут неприятности. Небольшая порция придирчивости забавляет моряков, пока не начинает причинять им неудобства. Немного больше – и они начнут возмущаться, озлобленность будет возрастать, и в конце концов все выльется на козла отпущения, на того, кого обвинят во всех грехах и неудачах. Именно так рождались самые кровавые революции.

Пен уединилась в кресле на передней палубе и, подперев рукой подбородок, напряжённо смотрела на узкий пролив. Я подошёл незаметно, отрезав ей все пути к отступлению.

Она не взглянула на меня. Без всякого выражения сказала:

– Уходите, Росс. Оставьте меня одну.

Меня подбодрило то, что она назвала меня по имени, а не просто «доктор», поэтому я не послушался.

– Мисс Бенсон, мне очень важно поговорить с вами.

Она беспокойно шевельнулась.

– Для меня так же важно, чтобы этого не было. Пожалуйста, уходите. – И так как я не двинулся с места, добавила: – Если не уйдёте вы, уйду я.

Я быстро сказал:

– Нет, подождите, пожалуйста! – И ещё быстрее, так как она начала вставать: – Не знаю, что вас рассердило, но что бы это ни было – простите.

Беспомощно подняв руку, она села. Уголок её рта дёрнулся, точно она хотела улыбнуться, но подавила улыбку:

– Вы ничего не сделали.

– Ну, значит, что-то должен был сделать. Не похоже это на вас – обижаться без причины.

Она откинулась и равнодушно посмотрела на меня:

– А откуда вы знаете, на кого я похожа?

Откуда я знаю! Я не мог сформулировать ответ в нескольких словах.

Она сама ответила на свой вопрос:

– Вы не знаете. Никто не знает.

И неожиданно гневно:

– О, ради Бога, уходите и дайте мне несколько минут покоя!

Я сказал:

– Если бы речь шла обо мне, поверьте, я бы ушёл. Но есть нечто, что я должен узнать ради безопасности остальных. И мне нужна ваша помощь.

Она смотрела на танец отблесков на воде, переплетение сине-стальных нитей в гигантском ткацком станке. Потом с надеждой сказала:

– Вы ведь меня не знаете, и я вас не знаю.

И казалось, она этому рада.

Потом она осмотрела меня с ног до головы, сузив глаза, как покупатель, оценивающий качество товара. Приняла решение и неожиданно встала.

– Лучше побыстрее покончить с этим, – как бы про себя сказала она. И мне: – Пойдёмте туда, где нам не помешают. Но не в мою каюту.

Я предложил свою лабораторию. По пути она держалась чуть поодаль, стараясь не прикасаться ко мне, и я чувствовал себя нечистым.

Как кошка осматривает незнакомое место, так и она осмотрелась, прежде чем сесть на стул. Она подозревала, что кто-то может нас подслушать, и это предположение мне не понравилось – и не только потому, что свидетельствовало об утрате доверия ко мне.

Она печально сказала:

– Если бы у меня был здравый смысл, я бы ушла отсюда до того, как станет слишком поздно.

И посмотрела на меня, словно я могу прочесть её мысли и ответить. Я сказал:

– Мисс Бенсон, есть нечто такое, чего я не знаю, но должен: знать. А именно: что стало с первой «Сьюзан Энн» и её владельцем?

Она казалась одновременно заинтересованной и озадаченной.

– И из-за этого вы хотели меня видеть? – Она хрипло рассмеялась. – Доктор, вы и правда меня не знаете. А по тем мыслям, что вы вызвали во мне, я, пожалуй, и сама себя не знаю.

Я хотел заговорить, но она подняла руку:

– Нет, Росс, дайте мне закончить. Я… я ведь нравлюсь вам, не так ли?

Голос её звучал задумчиво и печально.

Не следовало говорить, как она мне нравится. Я кивнул, не доверяя словам, иначе они могли бы выдать глубину моего отношения к ней. Если бы только она не была так богата…

– Тогда вы не хотите, чтобы мне было больно. А мне будет очень больно, если я не изложу свою позицию вполне ясно.

Она стала ещё более печальной.

– Росс, вы что-то сделали со мной. О, не намеренно, но все равно сделали. Поэтому я вас и избегала. – И гневно, заметив, что я не понял: – И поэтому продолжаю избегать вас.

Я верю вам, Боже, да! Но не поэтому собираюсь кое-что вам рассказать. Нет, недавно ночью произошло нечто ужасное… что-то такое, что открыло мне…

На мгновение меня охватил ужас – неужели Бенсон и её заразил этой Ирсули? Но потом я кое-что вспомнил.

– Если вы имеете в виду то, что произошло между вами и Чедом… – Глаза её широко раскрылись. – Я стоял за вашей дверью.