Игорь Ковальчук - Бессмертные

А потом ослабел и выпустил бездыханное тело, которое придерживал на весу. С легким шорохом правитель скользнул на ковер — на лице его застыло выражение умиротворенности.

Покачиваясь, ликвидатор потер лицо, надеясь прийти в себя. Больше всего сейчас ему хотелось умыться, а еще лучше было бы залезть в ванну и заснуть там. Чем дальше зашло вырождение, тем больше сил требовалось на ликвидацию. Но сейчас у него не оставалось времени. Еще чуть-чуть, и во дворце поднимется шум. Маги вот-вот почувствуют «белый» портал и присутствие чужака. Шаря, словно слепой, Мэлокайн нащупал на груди артефакт, который должен был ему помочь.

А потом почувствовал, что на него кто-то смотрит. Он обернулся, ругая себя за невнимательность.

В спальне было темновато, и сперва Мортимер разглядел только смутный силуэт, детский или женский, скукожившийся в углу, потом — черные глаза, В которых застыл ужас. Потом он разглядел девушку, прижимающуюся к стене. Ее наполовину скрывал каскад роскошнейших черных волос, и мужчина не сразу угадал, что на ней нет одежды. Оказалось, на несчастной только и есть что черные длинные чулки да широкий стальной ошейник, хотя, впрочем, вряд ли его можно считать «одеждой». Потом Мэлокайн понял, что от ошейника к стене идет цепь, а тело девушки (он смутился, как только заметил, что пленница правителя обнажена, и едва решался рассматривать ее) покрыто синяками и ссадинами. Кое-где были видны длинные полосы с запекшейся кровью.

Мэл, конечно, без труда догадался, откуда они. Некогда ему самому здорово доставалось кнутом.

Не размышляя, он подошел к девушке (та сжалась и закрыла голову руками), рывком выдернул из стены кольцо с цепью и подхватил ее на руки. Тело девушки показалось ему легким, но совершенно окаменевшим. Она попыталась вырваться, но едва-едва. Прижимая ее одной рукой, ликвидатор распахнул телепорт и шагнул туда. Ему было уже все равно, поднята ли во дворце тревога или нет и насколько хороши местные черные маги. Врата в Асгердан вели через границу двух половин системы в три известные Мэлокайну магические аномалии. Путь получался достаточно затейливый, даже архимагу будет не распутать всех его извивов. Уж что-что, а заметать следы за три десятка лет ликвидаторства Мортимер научился.

— Ну-ну, — успокаивающе шептал мужчина, чувствуя, как девушка у него на руках начинает дрожать. — Тише, не волнуйся. Сейчас. Знаю, что неприятно. Терпи.

Она напряглась и затихла.

Одно из самых надежных убежищ, которым обладал Роало и потом передал своему преемнику, было высечено в скале. Там имелись все необходимые коммуникации, функционирующие на магическом принципе — магией убежище запитывал ближайший естественный канал, который не разрабатывали из-за его слабости. Магии здесь как раз хватало на то, чтоб обеспечить рукотворную пещеру светом, теплом, водопроводом, канализацией и выходом в единую компьютерную сеть.

Когда Мэл вышел из портала, в комнате тут же загорелся свет. Жестом мужчина притушил его и аккуратно положил свой «трофей» на широкую кровать. Девушка лежала неподвижно. Он сходил в ванную, быстро оплеснул лицо и пустил воду в ванну. Открыл аптечку, убедился, что она набита всеми не обходимыми средствами и все средства, химические, травяные и магические, еще достаточно свежие, и вернулся в комнату.

В первый раз он взглянул на спасенную девушку не как на объект, который надо перенести из провальского дворца в безопасное место, но как на человека, которого стоило бы хотя бы осмотреть. И, взглянув, почувствовал, как у него перехватило дыхание. Перед ним, закрыв глаза и съежившись, лежала такая красавица, что в первый момент Мэлокайн подумал — наверно, от усталости у него галлюцинации. А когда понял, что пребывает в здравом уме и твердой памяти, поневоле залюбовался.

А в следующий миг на него нахлынула ненависть. Ненависть к выродку, который сделал с девушкой такое. Впервые в жизни ликвидатор ощутил холодную злобу на вырожденца — прежде он понимал, что все их выходки — лишь следствие их состояния. Но умом можно понимать все, что угодно. Особенно если не видишь перед собой жертв преступлений. А теперь он видел и понимал — будь провальский властитель еще жив, Мэл наверняка не ликвидировал бы его, а убил. Хладнокровно и жестоко.

Он осторожно, стараясь лишний раз не касаться тела девушки (то, как она дрожит при каждом прикосновении, мужчина уже заметил… неудивительно, подумал он), стащил оба чулка. Потом взялся за стальной ошейник. Металл оказался крепче, чем кольцо в стене, но и ошейник вскоре лопнул в руках мужчины. Ликвидатор отшвырнул искореженную полосу металла — та загремела по паркету, врезалась в стену и отскочила в магнитофон, повредив боковую стенку.

Истерзанное, измученное тело девушки показалось ему невесомым. Он аккуратно поднял ее и, перенеся, опустил в ванну, полную теплой воды. Наверное, от прикосновения горячей воды ей стало боль но, но она не издала ни звука, только вздрогнула.

Он мыл ее с помощью полотенца — все мочалки, которые у него имелись, казалось, были способны спустить шкуру с девушки едва ли не в буквальном смысле — такие жесткие. Оно и понятно, ведь Мэл рассчитывал на свою прочную шкуру. Она не отвечала на вопросы, но реагировала на голос — он это чувствовал. Когда звучал голос, девушка начинала прислушиваться и, должно быть, забывала о своем страхе, переставала корчиться под его ладонями. Поэтому Мэл начал говорить — все, что приходило в голову, всякую ерунду.

— Тише, тише… Все хорошо, все в порядке. Ну вот, еще немного… Тише, все будет в порядке.

Он и сам краснел, когда вынужден был касаться рукой, обмотанной полотенцем, ее бедер и живота. Мэлокайн старался воспринимать себя просто как врача, может быть, как сиделку. И ему не становилось жарко — только неловко. Он мыл ее, стараясь не тревожить лишний раз, хотя где уж там. При ближайшем рассмотрении оказалось, что на несчастной жертве провальского властителя живого места нет — мужчина нашел даже следы недавних ожогов. Обрабатывать раны он умел.

Хотя и чувствовал, что вот-вот упадет от усталости, Мортимер извлек из шкафчика флакон мази, которую использовал лишь в самом крайнем случае — она заживляла любые раны, даже загноившиеся, при чем с такой быстротой, что он сам диву давался — и обмазал девушку с головы до ног. А потом добавил слой «гибкой пыли» — лечебной пудры, которая при контакте с естественной влагой человеческого тела создавала тончайший, словно пленка, налет, дышащую повязку на коже. Этот процесс был немного болезнен, но девушка опять почти не отреагировала. Мэл завернул ее в одеяло и положил на кровать. По думав, сделал инъекцию седативного средства и, убедившись, что страдалица уснула, и сам повалился без сил рядом с кроватью, на коврик.