Далин Андреевич - Зеленая кровь

– Вот, – мертвяк рассмеялся. – Но! Возможно, сливки в вашем сегодняшнем кофе лишний день простояли в холодильнике, возможно, погода меняется… А быть может, вам только кажется, потому что вы ожидали чего-то в этом роде. Вы можете утверждать, что в вашей тошноте виноват я?

В студии зашушукались громче.

– Пожалуй, нет, – ведущий тоже рассмеялся, но несколько нервно.

– Отлично. Вы спросили, как я себя чувствую? Прекрасно. Я не разлагаюсь на ходу, хотя возможно, что мое тело и рассыплется, когда меня убьют, – в голосе мертвяка снова слышался смешок, куда более свободный. – Если это только все эти гниения за минуту – не фокус СБ. Вы видите – я мыслю, я рассуждаю, я личность. Мне бывает весело или грустно. Скажите, пожалуйста, чем, собственно, я отличаюсь от вас?

В студии наступила тишина.

– Задавайте, пожалуйста, вопросы нашему… гостю, – сглотнув, спохватился ведущий.

– А как у вас с личной жизнью? – робко спросила крашеная блондинка из первого ряда.

– О, прекрасно. Мы с женой прожили уже шесть лет и достигли полного взаимопонимания. К сожалению, ее сын от первого брака – наркоман, и это все серьезно осложняет… но такого рода несчастье может случиться в любой семье, не так ли? Он тяжело пережил развод своей матери и невзлюбил меня, как это часто бывает с подростками. Переходный возраст, что поделаешь…

– Вы его ненавидите? – спросила та же блондинка вполголоса.

– Я ему сочувствую, – сказал мертвяк. – Но ничем не могу помочь. Я же не нарколог. Я сотрудник коммерческой фирмы. Я не умею решать проблемы такого рода.

Зрители в студии еле заметно оживились.

– Правду говорят, что мертвяки ненавидят животных? – спросила простенькая тетенька с настороженным лицом.

– Вот видите, господа, сколько предубеждений царит в обществе, – мертвяк снова рассмеялся. Он очень легко и непринужденно смеялся. – Нет, разумеется, это вздор. У меня, правда, нет зверинца в квартире, но это не говорит о ненависти, не так ли? В детстве я держал аквариумных рыбок, очень увлекался… теперь нет времени этим заниматься. Работа, работа… Есть лишь одно исключение – я не терплю собак-трансформов. Впрочем, кажется, я не единственный в этом зале, – улыбнулся он, оглядевшись. – Сложно любить противоестественных тварей, которые во все времена служили тоталитарным режимам и до сих пор готовы безнаказанно порвать каждого, кто придется им не по нраву. Собаки в принципе мне неприятны – восторженные холуи, по-моему, это мерзко… но когда тварь способна изображать некое карикатурное подобие человека, оставаясь по сути злобным псом, это просто отвратительно…

Камера проехалась по рядам. Зрители чуть расслабились, некоторые слушали с заметным одобрением. Плотный мужчина с открытым лицом и явно военной выправкой возразил:

– Ничего в них нет холуйского. Не больше, чем в людях, я бы сказал, а то и меньше. Просто псы чуют, что человек из себя представляет, вот и все. Боитесь – так и скажите.

– О, я не сомневался, что любители собак тоже найдутся, – усмехнулся мертвяк. – У нас в стране собак любят. Полезные животные – можно натаскать на что угодно, можно заставить стеречь узников концлагерей, можно натравить на невинного… отличное орудие зла. И как многим тешит самолюбие то, что хищный зверь перед ними на брюхе ползает, хвостом виляет, заискивает! Человек заводит пса, чтобы было кем командовать, господа. А общество поощряет разведение собак по тем же причинам, по каким финансирует выпуск слезоточивого газа и колючей проволоки. Нет, я не боюсь.

Кто-то в студии зааплодировал. Молоденькая девушка вскочила, зажимая рот платком, и выскочила из зала. Плотный мужчина презрительно рассмеялся. В ответ зашикали.

– Тише, господа, – воззвал ведущий. – Пожалуйста, будем корректны.

– А вас не тошнит? – спросил его плотный.

– А меня вот не тошнит! – воскликнула полная дама в деловом костюме с лицом офисного бойца. – Представьте себе, я считаю, что все это вздор! Я, знаете ли, три года работала с одной женщиной, за соседними столами сидели, а потом ее инквизиция застрелила, сказали – мертвяк. Чушь! Не хуже других была. И никогда меня не тошнило, и голова не болела, и депрессий этих не было. Все это нервы и придурь! Просто сваливают собственные болячки на других и все! Ишь, убежала, чистоплюйка! Небось, лет тридцать назад никто и не думал – мертвяк, не мертвяк, все знали, что надо держать себя в руках. Это теперь молодежь распустилась…

– Ну да, – отрезал хмурый парень с галерки. – Распустилась. Чуть что – головой с крыши, как моя сестренка. У нее начальник был мертвяк, только она не знала. Пока просто наезжал – терпела и валерианку пила, а как полез – сиганула с девятиэтажного дома и все. Я вообще не понимаю, как тут можно разговаривать. Почему мы до сих пор СБ не вызвали?

– Вас, молодой человек, легко понять, – сказал мертвяк. – Вы потеряли родственницу, мне очень жаль. Ее начальник был озабоченным мерзавцем. А я тут при чем? За что меня убивать?

– Вот интересно, – процедил парень, щурясь, – из-за вас никто с крыши не шагнул, а? В петлю не влез? Или только ваш пасынок себя убивает потихоньку?

– Знаешь, сынок, – встрял лысоватый, интеллигентного вида человечек, – это не слишком благородно – бить в больное место. Вы, молодежь, так легко обвиняете… а кто виноват, что мальчишка увлекся наркотиками? Давайте будем обвинять всех кругом в том, что он свихнулся! А ведь жить с сыном-наркоманом – это кошмар, вы об этом подумали?

– Вам тяжело с сыном? – спросила робкая блондинка.

– Я стараюсь не роптать на судьбу, – сказал мертвяк.

– Правильно! – воскликнула полная дама. – Вот это правильно!

– Слушайте! – выкрикнул хмурый парень. – Я сейчас тут на пол блевану или дам кому-нибудь в морду! Вы что ж, не видите?! Не чувствуете?! Мы же все в дерьме, тут даже воняет гнильем!

– Постыдились бы, хулиган, – укоризненно сказала простенькая тетенька. – Вас сюда пригласили – так ведите себя прилично. Ничем таким не пахнет…

– Да, господа, – сказал лысоватый. – Я думаю, не стоит перегибать палку. Я вижу, некоторые просто пользуются случаем, чтобы устроить скандал. Вам, наверное, трудно, – обратился он к мертвяку. – Часто вас обижают?

Мертвяк хмыкнул из-под маски.

– Когда никто не знает, никто и не бесится, – сказал он насмешливо. – Это все самовнушение, блажь. Молодому человеку хочется, чтобы на него обратили внимание, а еще, вероятно, неплохо было бы сорвать на ком-нибудь злобу. Я же сам сказал, что могу быть вполне подходящим объектом – можно даже вызвать инквизиторов и посмотреть, как меня убьют. Некоторым это доставляет удовольствие…

– Неправда! – закричал хмурый парень, сжав кулаки. – Это такие, как ты, наслаждаются чужими смертями! Это из-за вас даже дети в петлю лезут или на иглу садятся! Ты же ничего, кроме злобы, не чувствуешь, стервятник, только вид делаешь! Думаешь, никто не понимает?! Ты же просто труп, только делаешь вид, что живой! Что, рад валить с больной головы на здоровую?!