Андрэ Нортон - Золотой Триллиум

— Огонь (он словно читал ее мысли, хотя она не ощутила прикосновения к ним) послужит нам. Это в наших силах. Если тот, кто идет туда же, не употребит еще какое-нибудь оружие.

Сказания, которые она слушала с детства, повествовали о всемогуществе Исчезнувших, и в ней жила вера в это. Но его слова не успокаивали ее, не укрепляли ее веру, а посеяли в ней сомнения. Быть может, настоящей безопасности обрести нельзя — во всяком случае, по эту сторону стены. Но это ее земля, и жить она хочет здесь!

Утром они отправились в путь очень рано. К большому удивлению Кадии, к ним присоединились шестеро хасситти. Лохмотья пышных одежд они сбросили, хотя некоторые оставили драгоценные ожерелья. На спине у каждого был дорожный мешок. Двоих впереди Кадия узнала — целительницу Тостлет и сновидца Куава.

Они были вооружены длинными ножами, которые при их маленьком росте больше походили на мечи, и еще палками с ремнями на конце. Для чего могли служить эти подобия хлыстов, Кадия не знала.

Она не понимала, зачем синдоны взяли малышей-хасситти с собой. Но Ламарил и все остальные как будто сочли это само собой разумеющимся.

Из города они вышли через ворота, снаружи казавшиеся разрушенными, и направились на запад, в другую сторону от Тернистого Ада. Земля тут была по большей части твердой, и можно было не опасаться зыбких ловушек. Кадия воспринимала мысленную речь, если ее посылали прямо ей, но не могла уловить тех слов, которыми обменивались синдоны между собой, а может, и с хасситти.

Она шла рядом со своими товарищами — Джеганом, Смайлом и Салин, которая опиралась на посох, Ламарил во главе отряда шел не очень быстро.

Затем Джеган и Смайл ушли вперед на разведку, хотя синдоны, казалось, не считали нужным принимать такую меру предосторожности.

Они уже были от Ялтана довольно далеко, когда Кадия восприняла мысленное предостережение оддлингов и поспешила нагнать Лама-рила.

— Скритеки! Боевой отряд. Джеган пересек их след.

Женщина, шедшая за командиром, обернулась. Кадия знала, что это Лалан, хотя ее лицо скрывал шлем. Она откинула голову, точно к чему-то принюхиваясь.

Арьергард, — она послала эту мысль всем. — Исчадие Варма идет быстро, и чешуйчатые следуют за ним.

И уйзгу, — Кадия восприняла новую мысль Джегана. — Они бегут от заразы. Смайл поспешил вперед предупредить их.

Ламарил только кивнул, но ускорил шаг, и Кадия с неохотой вернулась к Салин: идти так быстро без чьей-либо помощи ведунье было бы не по силам.

Все равно они начали отставать, и тут их окружили хасситти. Двое из них бесцеремонно отодвинули Кадию и понесли старушку.

Мы справимся, Благороднейшая, — восприняла она успокаивающую мысль. — А ты иди вперед, где понадобится Сила!

Часть хасситти засеменила так быстро, что присоединилась к головной части отряда одновременно с Кадией.

Ламарил извлек из футляра на поясе, где мог бы висеть меч, тонкий жезл, кончик которого словно задрожал. Кадия пошатнулась, лоб ей пронзила острая боль. Синдон, рядом с которым она шла, протянул руку и опустил забрало ее шлема, которое она подняла, так как ей надоело смотреть в узкие прорези.

И сразу боль исчезла. Девушка уже обнажила меч и теперь почувствовала, как он теплеет в ее руке. Глаза открылись, и, подчиняясь порыву, она подняла меч повыше, как бы заботясь о том, чтобы они видели лучше, понимали, что происходит и что требуется от них.

Синдоны нарушили тесный строй, которым двигались от Ялтана, и развернулись полумесяцем, точно загонщики на большой охоте — так, вспомнила Кадия, ниссомы загоняли дичь в сети на большом острове, где стояла Тревиста.

Теперь все они держали в руках жезлы, и, хотя Кадия более не слышала этого пронзительного звука боли, она не сомневалась, что он поражает всех, на ком нет шлема. Однако он как будто не действовал на хасситти — малыши все так же бодро семенили вперед, иногда опережая синдонов.

Они уже почти достигли густых кустов — первого препятствия на их пути с тех пор, как покинули Ялтан. Внезапно ветки начали бешено раскачиваться. Из них, шатаясь, появился скритек. Из его разинутого рта капала зеленая пена. Глаза горели тем багровым огнем, который, как знала Кадия, разгорался в них вместе с жаждой крови.

Однако если этот скритек и был прежде вооружен, свое оружие он бросил. Обе руки он прижимал к голове с вытянутой зубастой пастью. Она тряслась. Выскочив из кустов, он не удержался на ногах и теперь, как ни пытался, не мог подняться с колен.

Красные глазки туманились болью, и Кадия ощутила жар его ненависти к ним. К нему подбежал хасситти, и Кадия рванулась вперед, не сомневаясь, что страшные челюсти перекусят малыша пополам. Но рука Ламарила преградила ей путь.

Хасситти подскочил к скритеку, хлыст в его руке со свистом опустился на чешуйчатую морду. Топитель попытался подняться на ноги, замахнулся когтистой лапой на врага. Но хасситти успел отскочить, глядя, как его жертва упала ничком, судорожно дергаясь всем телом.

Несколько мгновений малыш переминался с ноги на ногу, словно в победной пляске. Какой силы удар нанес этот хлыст, Кадия судить не могла, но, несомненно, своей цели он достиг. Ни синдоны, ни хасситти больше не удостоили распростертого скритека ни единым взглядом, хотя он явно был еще жив: Кадия видела, что он дышит, хотя и с мучительным трудом.

Теперь они оказались перед преградой из сплетенных кустов и остановились. Ламарил отломил веточку, покатал ее вместе с листьями между пальцев, а затем поднес смятый комок к носу, чтобы определить по запаху, что он сорвал.

Затем он бросил комок и медленно провел пальцем по жезлу. То же сделали и его товарищи. А потом подняли жезлы и пошли вперед так спокойно, будто путь перед ними был открыт. Но он и был открыт. Листья, ветки, толстые стебли… исчезли. В воздухе повис зеленый туман, точно густой дым. Шагая позади Лама-рила, Кадия помахала рукой и почувствовала, что кожа увлажнилась, увидела, как она стала зеленой, точно ее намазали краской, какой уйзгу покрывают свои тела.

Едва кусты исчезли, как стало видно, что впереди еще пять скритеков катаются по земле, бросив оружие. Вновь хасситти, к которому присоединился еще один, пустил в ход хлыст, и омерзительные твари утратили способность двигаться.

Только одного им пришлось преследовать: он упрямо полз и полз, мотая головой и угрожающе лязгая зубами. Его чешуйчатую шею обвивала черная металлическая цепь, с которой свисали серые косточки — фаланги пальцев. Кадия узнала отличительный знак искусного охотника, вожака. Он повернулся навстречу им.