Жан-Луи Фетжен - Час эльфов

Они были всего в десятке лье от Лота, а пейзаж уже становился более холмистым, с нагромождениями острых черных камней, торчавших из земли, словно кости гигантского скелета. Войско продвигалось вперед тремя колоннами по пути, проложенном легкой кавалерией. В центре находилась плотная масса пехоты и лучников, защищенных с каждой стороны батаями рыцарей. Шевалье Уриен командовал арьергардом, имея под началом конрой из нескольких десятков человек, чтобы охранять повозки с провиантом, запасом копий и стрел. Этого было вполне достаточно. Позади них был только Лот. Монстры были впереди, где-то за этими холмами, и если подонки из Гильдии действовали так, как надеялся Утер, значит, они должны были уже нестись им навстречу усиленным маршем, охваченные варварской яростью, готовые к решающей схватке.

Но об этом пока рано было думать. Незадолго до шестого часа дня вдали послышался внезапный крик. Утер привстал на стременах как раз вовремя, чтобы увидеть, как его легкая кавалерия, возвращаясь, несется, поднимая за собой тучи снега. Отряд разведчиков галопом примчался к королю, чтобы предупредить о том, что каждый видел своими глазами: войско монстров стояло впереди, образуя темную линию на гребне холмов. Они были еще далеко, более чем в лье отсюда, но ни у кого не возникло сомнения, что это не был авангард или отдельный отряд… Там были тысячи монстров, их темная кишащая масса мерцала, как гнилое болото, под бледным солнцем. Утер почувствовал обращенные к нему взгляды его людей, в которых смешались надежда и страх. Один молодой солдат совсем рядом с ним был в старинном шлеме, явно ему большом, принадлежавшем, вероятно, его отцу. Чтобы что-нибудь разглядеть, ему приходилось сильно запрокидывать голову назад…

– Эй ты! Как твое имя? – громко закричал Утер, чтобы его все слышали.

Молодой человек снял шлем и с удивлением уставился на короля, который ему улыбался, а потом заулыбались и все его товарищи, подталкивая его локтями.

– Ожье, – пробормотал он.

– Давай, Ожье, приходи ко мне после битвы. Я велю сделать для тебя шлем по твоему размеру!

Шутка была так себе, но люди смеялись от души. Утер вынул из ножен Экскалибур, взмахнул им над головой и крикнул; «Да хранит вас Бог!» – и затем понесся галопом к невысокому холму; за ним следовали его рыцари и Нут, в руках которого развевалось королевское знамя. Вид войска, построенного по батаям, успокоил его: было движение, слышались крики, ощущалась нервозность, но не было ни малейшего смятения. Толпа пехотинцев выстраивалась в каре (в первых рядах стояли закаленные в боях воины), защищенное с боков лучниками. Двойная линия копьеносцев располагалась перед ними, наклонно воткнув в землю свои длинные пики и образовав из них стальной частокол. Монахи, которых было не более десятка, также вбили в землю свои высокие кресты, образовавшие подобие небольшой рощицы позади выстроившихся батаев. Среди них выделялся Илльтуд, ожесточенно рывший мерзлую землю. Утер спросил себя, будет ли он так же ожесточенно сражаться, когда кресты будут сметены ордами Безымянного… Постепенно со всех сторон к холму, на котором расположился король, подъезжали галопом рыцари-баннереты, получали приказы и тотчас же уносились с развевающимися на ветру знаменами. Утер оставил при себе лишь Нута и Канета де Керка. Адрагай Темноволосый и Мадок Черный, два неразлучных брата, должны были командовать войском. Ду командовал лучниками. Один человек был послан в замыкающие ряды, чтобы передать Уриену приказ – переставить повозки перед линией войск. Все рыцарство получило приказ отступить за пехоту и укрыться в неровностях местности. И построившись таким образом, они ждали удара.

После подготовительной лихорадки люди перевели дыхание. Пот струился по их лицам, руки и ноги гудели, ни у кого и в мыслях не было веселиться. Они сняли вещевые мешки, плащи, все то, что сковывало движения, и свалили все эти пожитки сзади, словно груды мусора.

Кое-какое движение еще прошло по рядам, когда Уриен начал перемещение своих повозок: надо было выпрячь животных и развернуть обоз перед линией копьеносцев. Оруженосцы выгрузили из повозок толстые, как бочки, связки стрел и поволокли их к рядам лучников. Наконец все успокоилось, и тишину нарушали лишь приглушенные приказы командиров, изо всех сил старающихся сохранить боевой порядок в своих отрядах.

В нависшей тишине раздавалось заунывное мычание выпущенных на волю быков. Почти везде пехотинцы, построенные в каре, вытягивали шеи, вставали на цыпочки, а то и взбирались на плечи товарищей, чтобы разглядеть, что происходило вокруг. Армия была построена в боевом порядке, ожидая страшного удара, но монстры продвигались медленно, шагом, бесшумно – так им придется идти не меньше часа, чтобы столкнуться в рукопашной. Их бесформенная темная масса постепенно накрывала заснеженные холмы, и в этой толпе никак нельзя было заметить боевого порядка. Это было подобно занавесу, который задергивают, чтобы скрыть дневной свет, подобно приливу, накрывающему песчаный берег. Люди полагали, что их много, но теперь они понимали, что значит «несметное количество». На них шло не войско – это был целый народ. И эта тишина… Тишина была хуже всего. От этого движущегося моря не исходило ни единого звука, даже ропота. Вскоре стали видны их кроваво-красные знамена, вьющиеся на ветру, блеск их темных доспехов, но не слышалось ни гула, ни лязга оружия.

По приказу Ду один из лучников выпустил стрелу как можно дальше, и все следили за ее полетом, пока она не вонзилась в землю более чем в ста туазах.[33]

– Никому не стрелять, пока они не дойдут до той отметки! – крикнул он.

Немногим удалось разглядеть эту отметку, особенно из-за повозок, стоящих перед ними, но, по крайней мере, это хоть как-то могло занять умы. Лучники начали втыкать перед собой в снег запас стрел, чтобы потом стрелять быстрее. У них будет не более двадцати секунд на стрельбу, без возможности как следует прицелиться, пока враг не подойдет вплотную. Наиболее опытные лучники успеют выпустить четыре, а то и пять стрел, может, и больше, пока будут держаться копьеносцы.

Монстры приближались. Сейчас они находились на расстоянии в тысячу шагов,[34] может быть, ближе, в четверти лье, но не ускоряли шаг. Когда они были в трех-четырех сотнях туазов, люди начали становиться на колени и целовать землю, и вскоре это движение захватило всю линию батая.

– Что они делают? – спросил Илльтуд, оказавшийся подле Утера.

– Это старинный обычай, – пробормотал король, не глядя на него. – Это значит, они готовы вернуться в землю.

Аббат покачал головой и улыбнулся: