Валентина Герман - Озаренные солнцем

Нет, вероятно, скоро она все же сдастся, подумала Иллиандра. Эта жизнь была слишком непривычна, слишком нестерпима для нее. Она с ужасом думала о том, что было бы, если бы ей не удалось получить свою превосходную бумажную работу, а пришлось бы драить полы или тарелки на кухне. О Боги, она, несомненно, сбежала бы отсюда через неделю.

Впрочем, даже месяцы не принесли ей никаких плодов, печально заметила Иллиандра. Все это было впустую, и, вероятно, ее план в действительности был совершенно глуп. Долгие недели, проведенные в крохотной комнате, душном кабинете и в полном отсутствии прислуги - и вот, в конечном счете, она все равно вынуждена признать свое поражение.

Что ей было делать теперь? Неужели возвращаться в родной Борреналь?..

Иллиандра тяжело вздохнула. Ее благородные порывы, убедившие ее в том, что она должна была ради его же блага оставить Плоидиса, теперь уже не казались ей такими верными.

Там, рядом с ним, она была подающей надежды виконтессой; она могла учиться у него, могла быть его другом, советницей, его любовью... но вместо этого она самоуверенно решила, что способна стать ангелом за его спиной, который, не нарушая его жизни, будет незримо хранить его. О Боги, какими же наивно детскими были ее стремления!..

И что теперь? Отошедшая от света, зарывшаяся с головой в бессмысленные бумаги, она сидела в бедной, тесной комнате, предназначавшейся для прислуги, тогда как в эту же ночь могла бы танцевать на очередном королевском приеме, снисходительно улыбаясь богатым кавалерам и наслаждаясь роскошью и блеском высшего общества.

Ей так хотелось вернуться.

Но разве могла она?.. После того, как бессмысленно она отказала Плоидису, после того, как столь хладнокровно исчезла, даже не дав ему возможности сказать ей ни слова, после того, как долгие месяцы пренебрежительно терзала его своим молчанием - разве могла она теперь вернуться, и посмотреть ему в глаза, и сделать вид, что все это было лишь легкой, невинной оплошностью?..

О Боги, нет, пути назад уже не было. Быть может, пару месяцев назад, когда их задумка с Архитогором вышла такой успешной, она еще могла бы предстать перед ним в лаврах успеха; но только не теперь, когда все ее иллюзии разрушились, когда на поверку она оказалась лишь юной наивной дурочкой, умудрившейся вместо раскрывшихся перед ней дверей королевского дворца ступить прямиком в убогую лачугу, собственными шагами растоптав все возможности и перспективы, которыми одарила ее судьба.

Иллиандра вздохнула и взглянула на пустую чашку. Все удовольствие, которое она ощущала, смакуя волшебный напиток, исчезло без следа.

Вероятно, это последняя ее ночь в этом доме. Она проиграла, ей больше нечего делать здесь. Она вернется в Борреналь, и пойдет по тому пути, который предназначался ей. Провинциальные балы, скучные ухажеры, тихая, бессмысленная жизнь...

Иллиандра нехотя поднялась и вышла на лестницу, направляясь к кухне. Нужно было ополоснуть чашку, прежде чем кто-нибудь заметит на столе у бедной служанки остатки дорогого напитка.

Спускаясь вниз, Иллиандра внезапно услышала негромкие голоса у входа.

"Гости? - насторожилась она. - В такую погоду? Ведь уже заполночь!"

- Входи, друг мой, - это был голос Делтона. - Что привело тебя сюда в такое время?

"Сам граф у порога, ?Иллиандра ошеломленно застыла. - А это что еще такое?"

Девушка не могла видеть пришедшего, равно как и графа, и голоса его она не знала.

- Простите, Ронтан, я подумал, что должен сообщить Вам.

- Не здесь, Корелл, - понизил голос Делтон, и Иллиандра вжалась в стену. Потом тихо, чтобы не заскрипели половицы, спряталась за портьеру. - Пойдем. Поговорим в кабинете.

Они прошли совсем близко от нее, и девушка затаила дыхание, едва сдерживая взволнованную дрожь во всем теле.

Кабинет - превосходно. Как раз над ним была библиотека, и Иллиандра уже давно обустроила там удобное местечко, откуда, приподняв половицу, могла отлично слышать все до единого слова. Иллиандра бесшумно поднялась в библиотеку и, примостившись за софой, сдвинула доску и прислушалась.

- ...и он настолько снизил этим доходы дворян, что многие уже открыто ропщут на него, - услышала она голос того, кого граф называл Кореллом.

- Но нужно отдать ему должное, он лишь сделал за счет государственных дотаций то, что землевладельцы сами должны были сделать, распределяя часть собранных налогов наиболее бедным людям. Другой вопрос, что они просто этого не делали...

- Дело ведь не в справедливости к бедным, Ронтан, и Вы это понимаете, - вздохнул Корелл. - Может быть, все было несправедливо ранее, но люди привыкли к такому укладу. А теперь король вдруг начал угнетать дворян, и им не может это нравиться.

- Что же ты хочешь сказать?

Иллиандра насторожилась и навострила слух, но то, что она услышала, превзошло все ее ожидания.

- Я был сегодня вечером у графа Превиля. Надо сказать, приглашены были только избранные, и это значит, что они наконец-то приняли меня. Не знаю, что убедило их больше: мой последний разговор с Превилем или же Ваш мастерский спектакль на балу... Но вот - в приватной комнате оказались я, Превиль, Готер и Дамарс - так что, Вы почти во всем были правы, Ронтан. Не хватало лишь графини Бушшье.

- Я не был уверен на ее счет, - ответил Делтон. - Маден довольно эксцентрична и не слишком лояльна к властвующей семье, но одно только это не делает ее изменницей. Так что же, Корелл, что было дальше?

- А дальше Превиль сказал примерно следующее. Они приложили огромные усилия, чтобы заставить короля Стера уважать их позиции, но он, похоже, не успел объяснить сыну, что значат дворяне для королевства. Поэтому им пришлось объяснять во второй раз. Он упомянул то самое письмо, где они с угрозами требовали от Его Величества отменить его последние указы, а потом очень резко отозвался о вчерашнем - Вы, верно, знаете, этот новый указ запрещает нам сажать несвободных в долговые ямы. Как же он выразился?.. Что-то вроде: "Какое ему вообще дело до наших подданных? Для него есть Авантус - и Стеру его вполне хватало". Интересное дело, Ронтан, они в самом деле считают своих несвободных своими, как будто Лиодас - не королевство, а множество маленьких самоуправных государств... Так вот, после этого вступил Дамарс, и, признаюсь, он взволновал меня, поскольку был весьма радикален. Он утверждал, что переговоры с королем - это пустая трата времени, и все предлагал перейти к более действенным мерам. Я не смог не возразить ему, Ронтан. Я сказал, что искусство беседы намного изощреннее искусства меча и что оно может в конечном счете привести к намного более полезным результатам. Слава Богам, Превиль был более склонен согласиться со мной, чем с Дамарсом. Он сказал, что его искусство беседы еще явно не исчерпало себя, однако при этом было видно, что он явно не остановится на этом, когда поймет, что словесные угрозы здесь в самом деле бессмысленны. Ах, Ронтан, не представляю, что и делать. Не думаю, что мне удастся долго сдерживать их, не навлекая на себя подозрений.