Ольга Горовая - Пламя Луны

Его сын думал, что смог уйти от него. Ха, это Мальком отпустил своего наследника. Для Пылающего несложно было предугадать поступки Даниила. Потому что он сам направлял их. И теперь, стоило только сделать следующий шаг, оставить еще одну зацепку, которая повернет кашима и Дочь в нужном направлении.

Пылающий очень давно придумал этот план. И, пусть не сразу учел в нем сына, теперь, все было просто идеально. Безукоризненно. И все разыгрывалось им правильно. Комбинация за комбинацией. Ведя гарруна к давно поставленной цели.

Не то, чтобы Иллия плохо видела в темноте. Отнюдь. Хранительница великолепно ориентировалась без света. Но, в этом мраке, укутывающем коридоры подземных переходов, даже она не видела ни единой грани. Ни один силуэт или образ не проступали в бархатистом покрывале тьмы, настолько плотном, что проще было рассмотреть красные всполохи собственного пульса перед распахнутыми глазами, нежели увидеть стену, мимо которой они шли. Девушка ощущала себя слепой.

А вот Оберегающий, спокойно и уверенно вел ее по лабиринту тоннелей.

Что это было, как не проверка ее полного и безоговорочного доверия ему, спрашивается? Не в опасении предательства, а в испытание воли? Во всяком случае, именно так казалось той части Дочери, которая еще до недавно могла выделить себя в Селену.

Даниил не пожелал зажигать свет. Извинился, когда отказывал в ее просьбе. Почтительно и мягко попросил не применять свою силу, вызывая разряд молнии, до того, пока он сам не скажет, что это возможно сделать. Предложил понести любимую. Но, Иллия отказалась, не испытывая сейчас усталости. Она хотела идти сама. А теперь, была вынуждена передвигаться, абсолютно забыв о глазах, ориентируясь лишь на крепкую большую ладонь кашима, которая держала ее ладошку, и вслушиваясь в мягкий и уверенный звук его дыхания.

— Ты не передумала, малыш? — Он остановился, предусмотрительно обхватив ее за плечи, чтобы она не ударилась, врезавшись в движении в его тело. — Я могу понести тебя.

— Нет, Даниил. — Иллия не боялась и, не смотря на все неудовольствие от нехватки зрения, испытывала трепет предвкушения и возбуждения перед тем что, так или иначе, было приключением для нее.

Да, у них была серьезная цель, да, она была Дочерью. Но, никто не мог помешать ей быть собой, рядом с ним. Никто теперь не смог бы подавить характер самой Иллии, пусть и ошлифованный сдержанностью Селены.

— Я пойду сама.

— Как пожелаете, почтенная. — В низком голосе мужчины она услышала такую же усмешку, которая переливалась в ее хриплом голосе.

И они продолжили свой путь в полной тьме, не видя даже, куда идут, ориентируясь лишь на знания и опыт Даниила.

— Я была уверена, что это интересней. — Отложив десятый, просмотренный ею за последние часы, фолиант, девушка потянулась, разминая затекшие мышцы.

Даниил усмехнулся, рассматривая любимую в бледном, холодном свете отблесков шара, зависшей над ними, молнии.

— Мы ищем неизвестно что, в бесконечном количестве страниц. Не очень веселое занятие, малыш. Потому, я и не звал тебя раньше. — Он нежно коснулся ее щеки, отбрасывая пряди, выбившиеся из косы, за спину.

— И все-таки, я буду считать это приключением. — Усмехнулась Иллия, радуясь уже тому, что не испытывала пока слабости. Еще раз, посмотрев на улыбку мужчины, она протянула руки к следующему свитку. Даниил последовал ее примеру.

Знаки и символы уже теряли свое значение перед ее, утомленными длинным поиском, глазами. Казалось, что все их попытки бессмысленны и безуспешны. Она уже хотела отложить и этот документ, так и не просмотрев до конца, когда, одна из страниц скользнула под ее пальцами, перелистнувшись и знакомые, кинжалом врезанные в память, символы, ощерились на Хранительницу с пожелтевших страниц.

Тонкий палец уперся в начало описания обряда Обладания, и теплое дыхание Оберегающего всколыхнуло платиновые пряди. Ей не нужно было говорить Даниилу. Он ощутил, как запнулось ее дыхание, почувствовал, как сильнее забилось его собственное сердце.

Две пары глаз внимательно всматривались в строчки символов, опускаясь все ниже, просматривая описание. Но, перед внутренним взором обоих, стоял не желтый лист с коричнево-красными надписями, а поляна и жертвенный стол, где эти символы они чертили кроваво-красным цветом, своими руками и силой вырезая их на белом фоне кожи предателя…

…Нажим кинжала, порыв ветра — и полумесяц Матери выступает на груди мужчины, просвечиваясь белизной ребер и пульсируя сокращением сердца жертвы.

Полыхание жара и полумесяц расплывается, округляясь, обзаводясь стрелой Отца, однако не несет в себе силы, нанесенный лишь для обмана. Мужчина еще молчит. Такую боль он приучен терпеть.

Поворот, отблеск стали в лучах Луны, крик жертвы, маленькая молния, скользящая по острию — и начертание силы проступает на коже живота, глубоко врезаясь в мышцы, вскрывая полости. Кровь стекает струей, но ветер управляет ею, а колебания жара изменяют поток…

Шаг за шагом, узор за узором, они идут по воспоминаниям той ночи, присоединяя узор на кожи Анри, покрывая в мыслях им кожу предателя, сливая и смешивая начертания, и…

Селена взрывается криком в сознание Иллии. А наследница кричит вслед за ней, обхватывая голову руками. Она не ощущает уже, как Даниил подхватывает ее, не давая упасть на грубый камень пола, не чувствует, как Оберегающий прижимает ее к себе.

Хранительница не слышит собственного крика, не чувствует биения сердца.

Она там… Дочь в Круге, стоит над мертвыми телами своих жертв, рассматривая символы и воскрешая обряды, проведенные во славу Матери за тысячелетия. И руки Селены сжимаются, до боли вонзаясь ногтями в собственную плоть. Ее обманули…? Их предали? Или, нет…?

Она не понимает… Они не могут понять…

Боль осознания и… непонимания — обжигает разум…

Ошибка или правильно написанный символ….?

Иллия все сделала верно…

Селена ошиблась…

Кто был неправ?

Откуда у них это знание? Когда они получили его? И кто добавил его в копилку Хранительницы — Иллия или Селена?

Они еще не знают. Но Дочь подавляет боль, призывая покой и холодность Матери.

Им стоит обдумать это. Их предали. В очередной раз. Вот только, кого?…и когда?…

Рывком сев, Иллия ощутила, как закружилась голова, заставляя ее искать опору. Руки уперлись в атлас покрывал. Она был в их спальне. Даниил сидел на подоконнике, прижав одно колено к груди, рассматривая наступающий рассвет. И Хранительница вспомнила, сколько раз в своей жизни она просыпалась и смотрела на его силуэт, проступающий на фоне окна. С самого раннего детства.