Кирилл Клеванский - Большое приключение. Пепел

Дети смеялись, а живой, неприкрытый линзой глаз магика светился неподдельным счастьем и радостью. Беззаботно бегать по улицам, минуя дома и проулки, веселиться от души, что может быть лучше этого? Только если бы за самим Эшем бежала какая-нибудь красавица, но это уже было бы каким-то не слишком реалистичным сном.

Внезапно, поймав девочку с хвостиками, парень замер. На углу улицы сидела женщина. Закутанная в драный, черный плащ, капюшоном накрывший голову, с жестяной банкой у ног, где сверкало несколько четвертаков и пара медяков, она представляла собой жалкое зрелище. Тем не менее, что-то не позволяло волшебнику отвести взгляда.

Он продолжал смотреть на нищенку, не понимая, что происходит. И тут лукавый Ирмарил метнул особо меткий луч. Отраженный от чьего-то стального ботинка, он на миг, лишь краткий миг выхватил изуродованное лицо женщины. Эш помнил её. Помнил красивую девушку, за десять лет превратившуюся в дряхлую старуху. И среди морщин и гнилых зубов все столь же уродливо сиял страшный шрам в виде отпечатка латной перчатки.

Магик застыл. В груди заныло. Стало сложно дышать. Давно уже скрылось лицо в тени капюшона, давно убежали дети, смешавшись с толпой, а торговец все стоял и смотрел.

— Эй! — кто-то с силой встряхнул парня.

— А, да, прости, — откликнулся Эш заметив недовольного Мервина, привязавшего несколько тюков к своему седлу. Гвидо шел следом, нервно сопя и тихонько рыча.

— Я все понимаю, малец, но ты бы завязывал с играми.

— Прости, — повторился Эш, залезая на коня.

— Да черт бы с тобой, — отмахнулся Мочалка и развернул коня. — Поехали-ка лучше в таверну пока эти обормоты весь эль не выдули.

Эш то и дело оглядывался за спину, пока одинокая фигура не скрылась из виду.

25й день месяца Тамир, 311й год, королевство Арабаст, у стен Задастра.

Эш смотрел на то как из городских ворот на поле выезжают рыцари, облаченные в стальные, тяжелые доспехи. Среди них виднелись и магики, чьи посохи сверкали волшебными огнями. Скоро начнется битва. Битва, которая обязана стать кульминацией военного похода «Смрадного» легиона. Должна, хотя бы просто потому, что она будет последней. Победа означает вольницу для бывших каторжников и заключенных, поражение — смерть. Все просто. Все карты лежат на столе, банк закрыт и набран, осталось лишь дождаться последней раздачи и открыть свои «руки».

Месяц назад, когда войска подошли к неприступной громадине, победа казалась чем-то нереальным, чем-то из области древних баллад и легенд. Но вот минуло двадцать дней, и баронет Безымянный сделал её осязаемой. Он наполнил сердца людей отвагой и предвкушением наживы.

Легионерам было приказано соорудить две катапульты. Никто не знал для чего они нужны генералу, но уже спустя полтора дня Эш получил то, что хотел. Тогда он велел расчленить весь полон, а потом город стали бомбардировать частям тел их же соотечественников. Головы, руки, ноги, части туловища, все это перелетало за стены Задастра, оставляя на камне кровавые следы.

День и ночь солдаты посменно отбивали марш легиона, ставшей для Арабаста самой страшной музыкой из когда-либо существовавших. Проигнорировав законы войны, Эш отравил местные колодцы, реки и пруды, оставив город без воды. Наняв некромантов и чернокнижников, он наслал на Задастр ветра гниения и болезней.

Он отправил летучие отряды по окрестностям, в надежде выловить тех, кто не успел скрыться в крепости. И к несчастью для последних, генерал нашел что искал. Солдаты, смеясь и гогоча, насиловали женщин и убивали мужчин и детей разве что не под стенами легендарного города.

Генерал обрушил на Задастр все мыслимые и немыслимые ужасы. Он применил все, что мог придумать его острый разум, нестесненный никакими рамками и нормами. Легионеры смотрели на своего предводителя практически с животным ужасом, но и с точно таким же уважением. Для них он был самым удалым и безжалостным главарем, какой только ходил по дорогам тринадцати королевств.

Но с каждым новым приказом, с каждым новым изуверством, подлостью и кошмаром, сотворенным собственными руками, Эш начинал чувствовать нечто, что он еще не понимал. Это нечто заставляло волшебника просыпаться посреди ночи и лежать до рассвета без сна. Заставляло унимать дрожь в руках и успокаивать учащенное сердцебиение. Боли в груди стали чем-то обычным, а приступы тошноты буквально выводили из равновесия.

Возможно, именно поэтому генерал не дал убить маленького жеребенка, увязавшегося за летучим отрядом. Вместо этого он отдал его волкам, попросив тех позаботиться о существе. Было ли это болезнью или наваждением? Эш не знал, но понимал, что сейчас ему следует думать о другом.

Баронет ехал перед строем войск на своем гнедом коне. Две тысячи воинов, закаленных в самых страшных, в самых безумных схватках, когда никто, кроме их предводителя, не видел ни шанса на победу. Свирепые, умелые, беспощадные и кровожадные. Седьмой «Смрадный» легион!

— Эрнесто, — обратился Эш к одному из воинов, стоявших в первом ряду. Здесь, — на острие атаки находились лишь самые прославленные, уважаемые и умелые солдаты. — Я помню, как в битве на Зельце ты безоружным проломил строй соперника. Надеюсь, сегодня ты покажешь не меньшую доблесть!

— Служу легиону! — рявкнул мечник, латной перчаткой ударяя по стальному нагруднику.

Эш поехал дальше.

— Греб'дек, чье копье после битвы больше похоже на шампур. Скольких врагов ты насадишь на стальное жало в этот раз?

— Всех, мой генерал! Только вам, пожалуй, оставлю одного.

Легион загоготал — слова передавались из уст в уста и каждый знал, о чем идет речь. Эш ехал, а позади следовал Рэккер, державший штандарт со знаменем и головой одного из врагов. На стяге красовалась маска безумного демона, пожиравшего плачущего младенца. Как нельзя кстати подходило для седьмых.

На востоке показалась Миристаль — расцветала молодая ночь. Свежий ветер спешил принести путникам долгожданную прохладу с Семи Морей, но генерал знал, что вскоре все изменится. Вскоре в Задастре станет жарче, чем в самой бездне.

— Легион! — рявкнул Эш. — Что вы видите впереди?

— Ничего! — отвечали солдаты.

— Верно! Ничего! Только жалкую кучку трусов! Двадцать дней. Двадцать дней они прятались за этими стенами, пока мы поливали их землю кровью! Признаю, хороший аграрный ход — урожай у них будет что надо.

Народ засмеялся. И в том смехе не было ничего человеческого. Лишь безумие и жажда смерти.

— Сегодня, легион, мы либо покроем себя бессмертной славой, либо станем кормом для голодного воронья. Кто-то из вас, а может и мы все, больше уже никогда не приласкает распутную девку и не проверит на прочность мошну глупого купца. Иные вернуться на родину без рук или ног, без глаз или ушей. Но! Разве это заставит нас отступить?