Джон Толкин - Сильмариллион(пер. Н.Григорьева, В. Грушецкий)

Надежда готова была покинуть Берена, когда вернулась его возлюбленная, и с тех пор приходила часто. Рука в руке, блуждали они всю весну и лето по лесам Зачарованного Королевства. Не было среди Детей Илуватара никого, кто мог бы сравниться с ними счастьем; а о том, что будет оно коротким, — не ведали они.

Жил в Дориате менестрель Даэрон, давно уже пылавший чувством к дочке Короля. Он-то и выследил влюбленных и выдал их Тинголу. Разгневался Государь, ибо дороже всех сокровищ мира была ему Лучиэнь; он старался окружить ее князьями и знатными эльфами, а людей даже не допускал ко двору. Гневные упреки обрушил он на дочь, но Лучиэнь ничего не рассказывала, пока не вымолила у Тингола клятвы в том, что Берену не грозит опасность. Слуг Король все-таки послал, наказав им схватить дерзкого и доставить во дворец. Но Лучиэнь опередила их; она сама привела возлюбленного и встала с ним перед троном Короля.

Негодующим взглядом окинул Тингол воина. Мелиан сидела рядом с супругом молча. Грозно вопросил Король:

— Кто ты, посмевший явиться сюда, словно вор? Как осмелился ты посягнуть на мой трон?

Смешался Берен. Великолепие Менегрота и величие Короля потрясли его, и не нашел он сразу достойного ответа. Но тут раздался звонкий голос Лучиэнь:

— Отец! Перед тобой — Берен, сын Барахира, великий вождь людей и злейший враг Моргота. О его подвигах эльфы слагают песни!

— Что он, сам за себя постоять не способен? — остановил ее Король и, обратившись к воину, сурово спросил: — Чего ты ищешь здесь, несчастный Смертный? Почему покинул свою страну и как попал в мой край, куда твоим родичам путь заказан? Может быть, есть причина, что спасет тебя от наказания за дерзость и глупость?

Поднял наконец глаза Берен и встретился взглядом с Лучиэнь, потом посмотрел на Мелиан и почувствовал, что дар речи вернулся к нему. Не было больше страха; он снова обрел достоинство и гордость представителя старейшего Дома Аданов и ответил так:

— Мне ничего не нужно было в твоих землях, Правитель. Я просто шел, куда вела меня судьба, а вела она сквозь такие опасности и испытания, с которыми мало кому из эльфов довелось встречаться, и только теперь я понял — зачем. Здесь ждала меня величайшая драгоценность этого мира; я нашел ее и потерять не могу. Ни огонь Моргота, ни скала, ни сталь, ни чары эльфийских королевств не отнимут у меня это сокровище — твою дочь, Правитель, ибо нет ей равных под небом среди Детей Единого!

Мертвая тишина настала в тронном зале после этих слов. Все, кто собрались там, не сомневались, что дерзкому Смертному осталось жить считанные минуты. И в этой напряженной тишине медленно и тяжко упали слова Короля Тингола:

— Смерти достоин любой за такие слова. И она бы не промедлила, не произнеси я клятвы, в чем сейчас горько раскаиваюсь. Это говорю я тебе, жалкий Смертный, хоть ты и научился в окаянной земле искусству прокрадываться в глухие земли не хуже рабов Врага!

Вскинул голову Берен и гордо ответил:

— Заслужил я смерть или нет — сейчас ты волен распорядиться моей жизнью. Это так. Однако оскорблений твоих я не приму. Вот кольцо — дар Короля Фелагунда отцу моему Барахиру после битвы на Севере. Я не безродный, не лазутчик и не раб. Ни один эльф, будь он хоть трижды королем, не вправе бросать моему Дому такие упреки!

Говоря это, Берен высоко поднял кольцо, и глаза всех присутствующих невольно обратились к горящим зелеными огнями самоцветам Валинора. Все тотчас признали работу Нолдоров: тела двух змеек с огромными изумрудными глазами причудливо сплетались в кольцо, одна из них защищала, а другая стремилась поглотить венец из золотых цветов и листьев. Таков был древний знак Дома Финарфина. Наклонилась Мелиан и шепотом посоветовала Тинголу умерить гнев.

— Долог и труден путь этого воина к Свободе. Судьба твоего королевства уже сплетена с его судьбой. Будь осмотрителен!

Но Король словно и не слышал ее слов. Он смотрел на Лучиэнь и думал: «Какой-то ничтожный Человек... сын суетных, недолговечных правителей! Мыслимо ли, чтобы подобный посягал на мою дочь и остался в живых?» Вслух же он произнес:

— Я вижу кольцо, сын Барахира. Вижу я и гордость твою, и если ты считаешь высоким род свой — не стану спорить. Но подвиги отца еще не дают сыну права на дочь Тингола и Мелиан. Ты говоришь, что нашел свое сокровище, а я еще нет. Оно спрятано за огнем Моргота, скалой и сталью, и оно для меня драгоценнее всех чар эльфийских королевств. Говоришь, судьба вела тебя? Так пусть поведет и дальше. Если дочь моя пожелает, я отдам ее тебе в жены, но не раньше, чем ты вложишь мне в руку Сильмарилл из Короны Моргота. Говорят, в нем заключена судьба Арды, но ты, я думаю, не будешь считать себя внакладе.

Нет, гром не грянул, не разверзлись Небеса, но судьба Дориата была решена этими словами, а Тингол прикоснулся к Проклятью Мандоса.

Все, кто был в зале, поняли, что Король, не нарушая клятвы, уготовил Берену верную смерть. Даже во время Осады вся мощь Нолдоров не помогла им хотя бы издали увидеть луч сияния дивных Камней Феанора. Враг вделал Камни в свою Железную Корону и не расставался с ней. В глубинах Ангбанда стерегли ее бессонные Барлоги, мечи бесчисленных орков, неприступные стены, неодолимые запоры и вся темная власть Моргота.

Беспечно рассмеялся Берен:

— Недорого ценят короли Эльдаров своих дочерей. Если они отдают их за самоцветы, созданные их же руками, и если такова воля твоя — я добуду тебе Сильмарилл. И когда мы встретимся, он будет в моей руке. Мы не в последний раз видимся с тобой.

Он взглянул на Мелиан — она по-прежнему молчала, — простился с Лучиэнь, низко поклонился Королю и Королеве, отстранил стражу и покинул Менегрот.

Только когда закрылись за ним резные двери, заговорила Мелиан:

— Коварен твой замысел, супруг мой Король. Но вот что я скажу тебе. Если сила не покинула меня и не обманывает предвидение, то исполнит Берен задание или сгинет, скитаясь, — все едино, добра не жди. Сегодня ты обрек либо себя, либо нашу дочь. Теперь судьба Дориата навеки связана с участью другого, более сильного королевства.

И опять не внял Тингол жене своей.

— Ни эльфам, ни людям, — ответил он, — не продаю я своих сокровищ. Даже если вернется когда-нибудь Берен живым в Менегрот, не видать ему больше белого света, хоть и клялся я не причинять ему зла.

С этого дня молчаливой стала дочь Короля. Теперь никто не слышал ее звонких песен. Тревожная тишина пала на леса, и длиннее стали тени в королевстве Тингола.

В Предании сказано о том, как Берен без особых приключений подошел к границам Дориата, миновал Сумеречные Озера и Топи, покинул страну Тингола и поднялся к верхнему порогу Водопадов Сириона. Далеко внизу вода с грохотом падала в каменную расселину и уходила под землю. Берен огляделся. Здесь, над скалами, всегда висела кисея водной пыли, часто шел дождь, но все же различил он простиравшуюся на востоке до самого Нарога Охранную Равнину — Талах Дирнен, а за ней, едва видимые вдали, вставали вершины, защищавшие Нарготронд. Помощи ждать было не от кого, некому было дать добрый совет, и Берен пошел на запад.