Андрэ Нортон - Волшебница Колдовского мира (пер. А. А. Смирновой)

— Я говорила с Кемоком. — Я злилась, как и она.

— Крик для всех, кто слушает, — ответила она. — Такой поиск может навести на нас Тень! Если мы не чувствовали их следов, то это не значит, что местность чистая! Не ты ли сама говорила нам об этом?

Она была права, но и я была права тоже, потому что Кемок знает теперь, что я жива, и может прийти к нам. Если между нами и долиной стоит какое-то Зло, то нас предупредят те, кто желают нам добра. Когда я пустила в ход эти доводы, мать отпустила мои плечи.

— Может быть, — проговорила она вслух. — Но хватит… Когда захочешь сделать это еще раз, скажи мне, и вместе мы сделаем больше.

В этом она тоже была права. Но я не могла избавиться от волнения, какое принес мне сам факт ответа Кемока. Ведь в прошлом, с тех пор, как я участвовала в делах Дензила, я была отделена от того, что делало нас троих одним существом.

Пока я мучительно старалась освоить заново свое искусство у Утты, это пришло само собой.

Быть снова той, кем я была…

— А будешь ли когда-нибудь? — снова ударил меня шепот матери. — Ты пошла другой дорогой, с которой уже не свернешь. Я просила для вас троих то, что считала самым полезным для вас в этом мире: для Киллана — меч, для Кемока — свиток, для тебя же дочь — Дар. Но ты пошла по другому пути, чего я не предвидела. Возможно, это очень плохо для тебя…

— Нет! — мгновенно возразила я.

— Посмотрим, что ты скажешь в будущем, — неопределенно заметила она.

— Так вот, дочка, ты не тревожь нас больше посылами. Нам надо отдохнуть.

Вопреки своим нетерпеливым желаниям я дала ей обещание.

— Не буду… сегодня.

Я снова стала следить только за внешним миром до того часа, когда Джелит сменила меня и я погрузилась в сон.

Перед восходом солнца отец разбудил нас всех. Утром было гораздо холоднее: на ветвях лежал иней.

Мой отец в основном воевал на границах, а мать ездила с ним для обнаружения вражеских разведчиков. Они никогда не ходили пешком. Я тоже не ходила, так что теперь мы все трое находили этот способ преодоления пространства весьма утомительным, и он изматывал нас куда больше, чем мы предполагали сначала. Мы старались идти ровным шагом, но не слишком быстро из-за Айлии.

Девушка шла, куда ее вели, ела, если ей подносили пищу ко рту, пила, когда давали, но была как во сне. Она так далеко отошла от реальности, что я сомневалась, придет ли она в себя когда-нибудь полностью. Мы не могли бы оставить ее в таком состоянии у ее народа, даже если бы и нашли его. Все равно ее убили бы, потому что для кочевого народа она стала бы тяжелым бременем. Утта оставалась с ним так долго только потому, что она имела талант, а Аусу, жена вождя — потому что имела преданную служанку, заменяющую ей руки и ноги.

Глава 17

Саймон Трегарт был ловок и хитер, как и всякий, кто подолгу лежал в засадах или обходил ловушки врага в диких горах Карстена. Он шел впереди, иногда приказывая нам всем остановиться и оставаться в укрытии, пока он не изучит обстановку и не подаст нам сигнал. Я не могла понять, что вызывало его подозрения, если это что-то не лежало прямо на дороге, но всецело доверяла отцу.

Мысленным прикосновением мы не пользовались, поскольку эта страна не была чистой. Дважды мать приказывала нам поспешно обойти стороной какие-то места, где ее искусство обнаруживало скрытое Зло. Одним из таких мест был холм, на котором стоял каменный монолит, темно-красный в солнечном свете. Там не было ни единой травинки вокруг, земля была на вид твердая и почерневшая, как после пожара. Само здание, если приглядеться, мерцало по контуру и как бы меняло очертания. Я быстро отвела глаза: не годится видеть, какую форму может принять эта субстанция.

Во второй раз мы чуть не погибли. Это был лес с деревьями без листьев, но не потому, что для них еще не настало время, а потому что вместо листвы на ветках были желтоватые утолщения или наросты с красными прожилками, отвратительные на вид.

Они казались открытыми язвами, разъедавшими больную плоть растения. Возникало ощущение, что дело не только в этих деформированных отвратительных деревьях, а в том, что в их тени что-то ползает, крадется, не смея выйти на солнечный свет и ожидает возможности прыгнуть и утолить неистовый голод.

Обходя это зло, мы подались на юг и увидели, что лес гораздо больше, чем мы думали. Его щупальцы пораженных лиан и кустов тянулись в стороны и захватывали растительность. Они дотянулись до берега реки, и мы остановились в нерешительности. Нам оставалось либо пробиваться через них, на что у нас не хватало духу, либо идти по воде, если не удастся пройти по узкой полоске гравия под выступом берега, а с Айлией это будет весьма непросто.

Над водой пронеслись звуки, и мы упали на землю на краю берега за тонким экраном кустарников между нами и водой внизу.

Я задыхалась от ветра, дувшего со стороны зачумленного леса. Вонь стояла нестерпимая.

Теперь у нас не было возможности уйти, так как с дальнего берега доносились голоса, и только слов нельзя было разобрать.

На секунду я подумала, что это спасшиеся из разгромленного поселка, потому что они были той же крови, что и вупсалы, но когда они зашлепали по воде, наполняя водяные мешки, я не увидела ни одного знакомого лица. Я заметила, что хотя одежда у них в основном была такая же, что и у вупсалов, вместо плащей, какие носило племя Утты, у этих было перекинуто через плечо что-то вроде тканого одеяла, сложенного узкой полосой.

Они явно не торопились уходить: женщины и дети разводили костры и ставили котлы на треногах, а мужчины сняли обувь и шли по воде, растягивая рыболовную сеть и покряхтывая от холода.

В первый раз я заметила, что Айлия зашевелилась по собственной воле, и быстро обернулась к ней. Лицо ее утратило пустое выражение, глаза смотрели на эту сцену разумно и узнавающе.

Она подняла голову. Я испугалась, что она закричит и привлечет внимание этих людей, хотя они и не вупсалы и она никого из них не знала. Я хотела схватить ее за руку, но она уклонилась и ударила меня по голове, что на минуту ошеломило меня. Затем она быстро поползла на коленях, но не к тому месту, а в противоположную сторону, как если бы видела в тех людях смертельных врагов. Если бы она просто отступила бы от края берега, все бы обошлось. Но она в своей слепой поспешности поползла к западу, прямо к кошмарным растениям. Ее было необходимо остановить. Мой отец бросился за ней, схватил за лодыжку и дернул назад.

Она молча упала ничком — видимо страх перед людьми племени заставил ее молчать — повернулась и бросилась на отца, защищаясь зубами и ногтями.