Виталий Горелкин - Рождение Темного

Шурга искренне в это верил, но вот мне было ясно, что он ошибается. Внешне вся власть принадлежала вождям, но если копнуть глубже, то получалось, что шаманы имели больше средств для манипулирования орками. И это несмотря на то, что реальной магией они практически не владели. Как ни напрягал память Шурга, он так и не смог вспомнить, чтобы шаманы демонстрировали что-то серьезнее маленького файербола или появления пары литров воды. Но в итоге эти полумаги все-таки стояли особняком и не попадали под действие сложившихся обычаев. Так местные чародеи были выведены из пищевой цепочки: на поедание их плоти существовало жесткое табу. Кроме того орки считали, что именно от усилий шаманов зависели такие абстрактные понятия как удача и несчастье, а также более приземленные: болезни, плодородие пастбищ, приплод скота и т.п. То есть если орочий кудесник решит покинуть племя, то, согласно суевериям, он обречет его на вымирание. Поэтому вождям приходилось действовать с оглядкой на шаманов и стараться не допустить их ухода.

Во избежание появления нечестной конкуренции все шаманы объединялись в местный профсоюз – Серый храм. Там решались все «кадровые» вопросы и происходило посвящение учеников. И было у меня такое чувство, что именно Серый храм являлся настоящим властителем Пустошей.

В итоге я решил попробовать найти с шаманами общий язык. Поскольку обсидиановый клинок из заброшенного храма им так важен, то попробую сначала обменять клинок на драгоценные камни и золото. Если не получится – коготь Огадура послужит отличным инструментом для игры.

К тому времени, когда я узнал о шаманах достаточно много, орчанки уже сшили одежду. Портнихи из них оказались великолепные – кожаная куртка, шерстяные рубаха и штаны сидели на мне как влитые. Девушки сумели выполнить и мою главную просьбу: вместо надоевших до чертиков завязок они пришили к куртке костяные пуговицы. Теперь можно и в народ выйти, а то ходил до этого в чужих обносках. Словно бродяга какой-то.

Примерив одежду, я ненадолго задумался. Если я буду носить понравившийся мне плащ Кархая, то внешне практически не буду отличаться от других шаманов. А надо чтобы орки сразу видели в мне Вестника, а не шамана. Хотя зачем что-то придумывать – я единственный свободный человек на сотню километров окрест. Последние столетия люди здесь появлялись либо с ответным набегом, либо в качестве рабов. Невольники, как мне пояснил Шурга, больше ценились в качестве источника пищи, нежели работников.

Мысль о рабах стала решающей. Все орки носили длинные волосы. Воины собирали их сзади в длинный хвост, а шаманы заплетали в косу. Коротко остриженными ходили только маленькие дети и рабы. Поэтому, чтобы не быть похожим на двуногую еду, нужно обрить голову. Самому сделать это аккуратно было довольно сложно, поэтому я решил дождаться выздоровления Шурги.

Слушая рассказы орка о его нелегкой жизни, я одновременно вырезал амулеты. Их уже было сделано больше трех десятков. Я решил не развращать орков особым разнообразием их видов и остановился на двух. Первый, с вырезанной руной Алгиз, рекламировал как лучшую защиту от злых духов, а второй амулет, с изображением руны Феху, – как приманивающий богатство и благополучие в дом. Хотел было еще добавить стандартное для подобных артефактов – увеличение мужской потенции, но во время спохватился и промолчал.

Так что изготовление амулетов быстро пошло по накатанной колее. Только вот пальцы неприятно ныли от частых уколов. Искать жертвенное животное было некогда, и пришлось обходиться своей кровью.

Первыми моими клиентами стали портнихи. За отлично сделанную работу они получили от меня по амулету в подарок. Расчет на женскую половину оказался верным – через пару дней у моего шатра образовалась настоящая очередь из орчанок, желающих получить амулеты из рук самого Вестника. В ответ мне дарили разную мелочь. Я не отказывался и не требовал большего. Сейчас, прежде всего, нужно завоевать доверие. Вот когда ко мне придет первый воин, тогда и объявлю новую цену: один амулет – один маленький алмаз. Или его эквивалент в золоте.

Через недельку Шурга поднялся с постели. Я попытался его удержать, но орк, прихрамывая на обе ноги, был воистину неудержим. Левая рука по-прежнему висела плетью, но правой он крепко держал ятаган, что и являлось, по его мнению, главным признаком выздоровления.

Кстати, оружие у него было непростым. Шурга утверждал, что этот волшебный меч выковал его далекий предок – хан всех орков Могултай. Необычайная прочность клинка поражала и наводила на мысли, что ятаган десять раз пра-прадед моего орка сделал не сам, а украл у более развитых народов. Например, у гномов. Ну нет у огадуров знаний и инструментов для создания такого оружия. Предел возможностей их кузнецов – перековка старого железа. Еще оставался вариант, что ятаган укреплен магией, но как я его не рассматривал, волшебства так и не обнаружил.

Жизнь в стойбище текла неторопливо. Большинство воинов уехало с вождем. Здесь оставались только десяток взрослых огадуров, женщины и дети. Иногда, примерно раз в неделю, к нам подъезжала пятерка орков, чтобы проверить обстановку в стойбище и взять продовольствие для патрульных отрядов. К сожалению, никто из них так и не подошел ко мне за амулетом, хотя на шее некоторых висели мои артефакты. Видимо это были подарки их жен. Я долго не понимал причину игнорирования своей персоны, пока Шурга не объяснил: пока сам вождь не признает во мне Вестника, его воины не возьмут из моих рук никакого артефакта или снадобья.

Кстати, орчанки носили мои амулеты вместе с поделками Кархая, видимо, не до конца верили в мою крутизну. Но это и хорошо, если начнут жаловаться, что сделанные мною артефакты не работают, я им объясню, что они де вошли в диссонанс со старыми шаманскими. И тем самым выиграю еще пару-тройку недель, а уж к этому времени хоть какому-нибудь орку должно повезти, и вера в эффективность моих амулетов взлетит до небес.

Поэтому я не терял оптимизма и продолжал следовать принятому плану. Вырезать руны, при должной сноровке, было очень легко. Вскоре все заготовки амулетов, доставшиеся по наследству от мертвого шамана, подошли к концу и у меня, внезапно, оказалось много свободного времени. Шурга, взяв себе в помощницы орчанку, целыми днями шастал по округе и якобы разыскивал подходящие для амулетов материалы. Судя по его довольной физиономии, вдали от стойбища он занимался всем чем угодно, но только не поиском заготовок. Я его прекрасно понимал – сам начинал поглядывать на орчанок с определенными мыслями, хотя мне там ничего не светило. Расовые предрассудки в этом мире были сильны – связь с представителем другого вида порицалась и ставилась на один уровень с половыми извращениями.