Алексей Замковой - Унесенные магией

Вскрикнув, Ретон ткнул копьем куда-то во тьму. Наконечник проскрежетал по чему-то, но это не тот звук, который издает железо, ударяясь о камень. Другой, более глухой… Ретон ударил еще раз, что-то пискнуло. Он отскочил назад. Больше всего мне сейчас хочется развернуться и со всех ног припустить к выходу — туда, где светит солнце и на выручку мне придет вся наша маленькая, но все еще внушительная армия. Но повернуться спиной к тьме я не смог себя заставить.

Что-то метнулось из тени, темным пятном взмыв над полом. Ударило о вовремя подставленный щит, и снова раздался тот писк. Возмущенный, недовольный внезапно возникшей на пути к цели преградой. К Ретону подскочил Баин и махнул мечом. Даже в тех жалких остатках света, который исходит от почти погасшего факела, я разглядел, как он побледнел. Подняв клубы пыли, что-то шмякнулось на пол. Тарелка? Существо, барахтающееся в пыли, действительно походило на тарелку. Круглый, чуть выпуклый панцирь был больше локтя диаметром. Факел, плюнув последний раз дымом, погас, но я успел заметить по окружности «тарелки» множество коротких, суставчатых лапок, которыми существо беспомощно пытается ухватиться за воздух. И еще шесть, более длинных, таких же суставчатых лап в центре панциря. А со стороны помещения, которое мы только что покинули, приближаясь, нарастал шелест еще множества лап.

Наружу мы вылетели будто пробка из бутылки. Дневной свет, уже слабый в преддверии заката, после тьмы, царящей внутри покинутого строения, ударил по глазам, как кулак в пьяной драке. Оказавшись снова под открытым небом, я почувствовал себя в безопасности. Пусть относительной, но теперь ведь никакая тварь не сможет приблизиться незамеченной! Рядом вздохнул Молин — вздохнул с не меньшим, чем я чувствовал, облегчением.

— Ну что, Молин, — Ретон зло сверкнул глазами, — нашел свое золото?

— Тебя никто не заставлял идти, — буркнул Молин. — Зато теперь мы знаем, что здесь живут какие-то твари.

— Знаем-то знаем… — протянул Баин, но Молин не обратил на его слова внимания.

— Думаю, Ламил нам еще и спасибо скажет, — продолжал рассуждать он. — Ведь как-никак, а мы кое-что разведали…

Плюнув под ноги, Ретон резко развернулся и, положив копье на плечо, широко зашагал обратно — туда, где должен ждать десятник и остальные ребята. Мы с Баином переглянулись, посмотрели на Молина, который все еще таращился во тьму входа в строение, и поспешили вслед за Ретоном. Сзади раздался тяжкий вздох и быстрые шаги — оставаться здесь в одиночестве не хотелось даже Молину.

Мы успели как раз к тому моменту, когда последние солдаты проходили через проход в стене, окружающей эти руины. В пустом пространстве, которое разделяло внешние стены и «холмы», оказавшиеся руинами неведомых строений, стало тесновато. Со всех сторон долетали обрывки разговоров. Кто-то предвкушал скорый отдых — ясно ведь, что, найдя такое удобное место для лагеря, командиры вряд ли прикажут продолжать движение. Кто-то ругал во всю мощь своей фантазии джунгли, через которые прошли. А кое-кто, как недавно Молин, рассуждал о сокровищах, которые стоит здесь поискать… Потолкавшись между снующими туда-сюда наемниками и баронскими дружинниками, мы обнаружили свою роту.

— Вы куда, недоделки, пропали? — набросился на нас десятник, едва увидел.

Ретон вытянулся перед ним, и нам пришлось последовать его примеру. Пока Ретон докладывал о произошедшем, впрочем, представляя все так, будто мы специально пошли на разведку, а не сунулись неведомо куда в поисках неведомо чего, я, Молин и Баин молчали, только иногда дополняя его рассказ.

— Как вам вообще пришло в голову лезть в эти строения? — Ламил немного успокоился, но до добродушия его голосу было столько же, сколько мне до баронского титула.

— Случайно вход обнаружили, — нашелся Баин. — Решили…

— Свободны! — рявкнул десятник и, ругаясь, исчез в толпе.

Лагерь действительно разбили среди руин. Приказ пришел меньше чем через звон с того момента, как мы нашли свой десяток. Как раз когда Молин заканчивал рассказывать всякому, кто изъявил желание слушать, о наших приключениях внутри «холма», вернулся Ламил. Похоже, он тоже успел поставить кого надо в известность о том, что мы вторглись в обиталище каких-то тварей. С издевательской улыбкой, преувеличенно ласково, десятник объявил нам благодарность за проведенную разведку. Я этим словам не поверил бы даже без той улыбки и тут же насторожился. Предчувствие не обмануло — нашему десятку приказали проверить заросшие стены ближайших строений и отыскать входы, которые обращены к лагерю. Кроме того, нам предстояло еще и дежурить до полуночи. Молину-то ладно! Ему Ламил обещал уже дежурство. А вот за что мне такое…

Ночь опустилась незаметно. Такое ощущение, что вот только что светило солнце, моргнул — и уже вокруг сумерки. Посты в эту ночь, думаю, благодаря нам были утроены. Многочисленные костры освещали все вокруг ярким, красноватым светом. Мне почему-то вспомнилась та ночь, когда нас чуть не сожрали крабы. Как мы сидели у костра, вглядывались в темноту… Сейчас сидим точно так же. Только под ногами не перемешанный с ракушками песок пляжа, а перемешанная с костями земля и непонятные строения вокруг. Хотя на том пляже костей тоже было предостаточно. И еще — с нами тогда был Клони…

Мой взгляд скачет туда-сюда. С костра на темный проем одного из двух обнаруженных входов в строениях, с входа на костер. Молин ковыряет ножом землю. Вот что-то звякнуло под его лезвием. Немного покопавшись, он извлек из земли какую-то шестиугольную пластинку и принялся разглядывать ее в свете костра. Баин, задрав голову, наблюдает за звездами. Ретон что-то жует, как и я косясь на ближайшее строение. Комил поправляет прутиком дрова в костре и провожает взглядом взмывающие ввысь искры, которые будто стремятся воссоединиться со звездами — другими, холодными искрами, горящими в темном небе. А Навин, по-моему, вообще спит с открытыми глазами — стеклянный, невидящий взгляд устремлен в никуда. Подошел и присел рядом Ламил.

— Как те твари, о которых вы говорили, хоть выглядели?

— Круглые такие, — охотно принялся рассказывать Молин, довольный, что может хоть разговором разогнать мрачные мысли, навеваемые окружающими руинами, — как тарелка. Или как щит… Это панцирь у них такой. А по краям панциря у них мелкие такие лапки…

— Может, крабы? — предположил десятник.

Потрескивал костер. Пролетел легкий, игривый ветерок, зашуршав листьями, и от этого звука стало еще более жутко. А ветерок, будто довольный удачной шуткой, снова коснулся моего лица и умчался куда-то по своим делам.