Роберт Говард - КОНАН. КАРАЮЩИЙ МЕЧ

Хозяйский дом, который ему нравилось называть особняком, был по меркам здешних мест истинным чудом. Сто человек долгие месяцы трудились на его строительстве буквально день и ночь. Снаружи бревенчатые стены были почти лишены каких-либо украшений, но что касается интерьера, то замок Корзетта был воспроизведен со всей мыслимой точностью. Деревянных стен главного зала было не видно за шелковыми шпалерами, затканными золотой нитью. Корабельные бимсы, заботливо отполированные, стали его стропилами. Пол покрывали толстые ковры. Широкая лестница, уводившая из зала наверх, тоже была застлана коврами, ее обрамляли массивные перила, служившие некогда фальшбортом на галеоне…

Огонь, пылавший в обширном очаге, гнал прочь холодную сырость ночи. Свечи в огромном серебряном канделябре, красовавшемся посреди большого, сработанного из красного дерева пиршественного стола, бросали длинные тени на лестницу. Граф Валенсо сидел во главе этого стола, за которым, кроме него, присутствовали его племянница, сомнительный гость, домоправитель Гальбро и капитан стражи. Немногочисленное общество лишь подчеркивало громадность стола, за которым легко разместилось бы полсотни гостей.

— Так ты преследовал Строма? — спросил граф.— Значит, это ты загнал его в такую даль?

— О да, я шел за Стромом, но он не то чтобы бежал от меня,— рассмеялся Зароно.— Не таков Стром, чтобы от кого-нибудь бегать! Нет, он кое-что разыскивал… То, от чего я и сам не отказался бы!

— Знать бы, что за приз способен заманить пирата и буканьера в эти пустынные края,— пробормотал Валенсо, глядя в бокал, где искрилось вино.

— Ну а кордавского графа что могло сюда привести? — парировал Зароно, и в его глазах сверкнули огоньки алчности.

Валенсо пожал плечами.

— При дворе нашего короля человеку чести рано или поздно становится тошно…

Зароно пошел напрямик.

— Вельможи из рода Корзетта, известные как люди чести, преспокойно терпели королевский разврат на протяжении нескольких поколений,— проговорил он.— Извини мое любопытство, господин граф, но с какой стати ты вдруг продал наследные земли, нагрузил галеон обстановкой из фамильного замка, снялся с места да и уплыл в голубую даль? Король и придворные до сих пор знать не знают, куда это ты подевался. И почему решил поселиться именно здесь, в то время как твое имя, я уже не говорю о мече, вполне могло завоевать тебе доброе место в любой цивилизованной стране?

Рука Валенсо перебирала золотую шейную цепь, на которой висела его печать.

— Причина, по которой я покинул Зингару, составляет мое сугубо частное дело,— сказал он,— А в здешних местах я оказался по воле случая, не более. Мы стали здесь лишь для временной передышки. Я велел людям высадиться на берег и сгрузить вещи, которые собирался использовать в своем походном жилище. Но случилось так, что с запада налетел нежданный шторм. Он сорвал корабль с якоря и разбил о скалы на северном берегу. В определенное время года шторма здесь нередки… Так и вышло, что мы застряли. А раз двигаться дальше нам не было суждено, я решил по крайней мере расположиться со всем возможным удобством. Вот, собственно, и весь сказ…

— Так ты,— спросил буканьер,— вернулся бы в цивилизованный мир, будь у тебя такая возможность?

— В Кордаву — ни за что,— поморщился граф.— Вот в какую-нибудь отдаленную страну — в Кхитай, в Вендию — пожалуй что да…

Зароно повернулся к Белизе и впервые обратился прямо к ней:

— А тебе, госпожа моя, неужто здесь не тоскливо?

Девушку привела в большой зал именно тоска по новому лицу, по новому голосу. Теперь, однако, она очень жалела, что не осталась в своей комнате с Тиной. Взгляд, брошенный на нее буканьером, никаких сомнений не оставлял. Да, он изъяснялся точно на дворцовом приеме, держался почтительно и серьезно… но все это была маска, не способная толком скрыть мрачный и мятежный дух Зароно. Женщину не обманешь! Глядя на юную красавицу аристократку в атласном вечернем платье и расшитом самоцветами пояске, Зароно испытывал жгучую похоть.

— Верно,— тихо проговорила Белиза,— развлечений здесь небогато…

Буканьер снова обратился к хозяину дома.

— Так будь у тебя корабль, ты оставил бы место, где ныне живешь?

Граф согласился:

— Возможно.

— Что ж, корабль у меня есть,— сказал Зароно.— И если мы придем к соглашению, которое устроит обоих…

— Что за соглашение? — Валенсо поднял глаза, подозрительно глядя на гостя.

— Поделим все пополам,— ответил буканьер. И положил руку на стол, растопырив веером пальцы. Казалось, на скатерть запрыгнул огромный паук… Непонятное волнение заставляло подрагивать пальцы морского разбойника, в глазах мерцали странные огоньки.

— Поделить — что? — Валенсо смотрел на него с искренним недоумением,— Золото, которое я с собой захватил, потонуло вместе с кораблем. И, в отличие от деревянных обломков, на берег его так и не вынесло…

— Да не о нем речь! — Зароно нетерпеливо мотнул головой.— Давай уж, господин мой, начистоту! Этот берег тянется на сотню переходов, высаживайся где хочешь, но ты бросил якорь именно здесь! Так, может, хватит рассуждать о случайностях?

— Мне скрывать нечего,— холодно ответил Валенсо.— Моего шкипера звали Зингелито, и он сам когда-то был буканьером. Он неплохо знал побережье и убедил меня сделать временную остановку именно в этом месте, обещая объяснить причину попозже. Увы, ему так и не удалось этого сделать. На другой же день после высадки он отправился в лес… Охотники нашли Зингелито убитым и обезглавленным. Видимо, шкипер попал в засаду и пал от рук пиктов…

Некоторое время Зароно пристально вглядывался в лицо графа.

— Да чтоб мне потонуть,— проговорил он наконец,— Я верю тебе. Вельможи из рода Корзетта достигли многого, но они никогда не были искусны во лжи… И я все-таки сделаю тебе предложение. Сознаюсь: бросая здесь якорь, я другое держал на уме… Предполагая, что ты уже завладел сокровищами, я думал хитростью взять эту крепость и вырезать всех, кто в ней живет. Однако обстоятельства вынудили меня отказаться от первоначального намерения…— Тут он устремил на Белизу взгляд, от которого ей кровь бросилась в лицо, и продолжал: — Так вот, у меня есть корабль, способный вывезти тебя из ссылки. Со всеми чадами и домочадцами, которых ты пожелаешь с собой захватить. На судно поместятся не все, но те, кого ты решишь оставить, небось не пропадут!

Слуги, стоявшие вдоль стен, невольно начали переглядываться. Зароно же продолжал, более не скрывая своих планов и подавно не считаясь с чувствами простолюдинов: