Дем Михайлов - Низвергнутый бог

— Я здесь буду сидеть тихо как мышка — пообещала Кира, похоже, пропустив все мои прочувствованные речи мимо ушей. Хотя не совсем мимо — кое‑что она все же услышала в моих словах, и я удостоился поцелуя — Рос, я все равно не утерплю целый месяц и обязательно наведаюсь в гости. И не один раз. К тому же, здесь так же безопасно как у меня дома, если не высовываться. Не думаю, что по твою душу отправят отряд профессиональных коммандос с автоматическим оружием. А прочих дилетантов остановят твои бравые охранники, да и сомневаюсь, что будет что‑то вроде налета. Ты все‑таки не наркобарон.

— Сидеть в пустой квартире — вздохнул я — Без мебели.

— Но с тобой — вновь улыбнулась Кира — Это уравновешивает. К тому же, телевизор у нас будет. Я со своей комнаты привезу. Маленький, правда, всего метр с чем‑то по диагонали.

— А — а-а — протянул я задумчиво — И правда, маленький. Не знал, что такие дешевые крохи еще производят. всего метр с чем‑то по диагонали. ага. прямо трущобный вариант.

— Рос, блин! Ну оговорилась слегка! Нормальный короче телик! Хватит из меня буржуйку делать!

— Буржуйку? Это которая горит и греет? Печку?

— Рос! Я не печка! Еще бы батареей назвал!

— То есть не согреешь? Ну вот.

— Ну. если тебя. — задумалась Беда.

— Кхм — кхм…

Круто развернувшись, мы уставились на вошедшего в комнату моего отца. Суровые складки около рта ничуть не разгладились с последней нашей недавней встречи, но вот глаза, кажется, потеплели и стали походить на слегка подтаявший лед. Уже достижение.

— Обустраиваетесь? — мирно спросил отец, машинально проводя пальцами по идеально выбритой щеке.

— Угу — согласился я — Привет, пап. Хочешь помочь с распаковкой?

— Сам справишься! — отрезал отец, переводя задумчивый взгляд на Киру — Хм. Хм. Хм. Ростислав, сейчас познакомлю тебя кое с кем.

Повернувшись, мой суровый папа адмирал покинул комнату.

— Рос — после небольшой паузы спросила Беда — Когда твой папа вот так вот говорит «хм. хм. хм.» и смотрит при этом на твою девушку. это что значит? Одобрение? Неодобрение? А если одобрение, то, что он одобрял? Или не одобрял? А может он выказывал..

— Это значит, что у него в горле першит — буркнул я — И больше ничего!

— Ростислав.

Я вновь обернулся к двери и пробежал взглядом по незнакомому мне человеку. Нет. Я ошибся. Стоящий рядом с отцом мужчины был мне определенно знаком, кажется, он бывал у нас в доме, когда мне было лет двенадцать или тринадцать. Что‑то такое смутно помнится, но с такой внешностью как у него трудно утверждать с уверенностью.

Среднего роста, средней длины прическа, хорошо выбрит, выражение лица не понять — вроде слегка улыбается, а вроде и нет, легкая клетчатая рубашка поверх старых джинсов, серые кроссовки. Возраст. за сорок, ближе к пятидесяти, если прикинуть навскидку. Взгляд серых глаз сквозь стекла очков в простой металлической оправе спокойно смотрит на нас, руки свободно висят вдоль тела. Нет, я точно его где‑то видел раньше, что‑то было с ним связано. иначе бы попросту не запомнил этого неприметного человека. Бесцеремонно разглядываемый мною человек ничуть не смутился пристальному вниманию. Дал себя рассмотреть, потом вышел в коридор, послышался звук закрываемой двери — в выбранной мною для себя комнаты, где сейчас работали техники — после чего вернулся и встал у дверного косяка, оставив нашу дверь открытой.

— Пал Палыч — не дожидаясь приглашения, кивнул он нам. И в этот момент я его вспомнил. Много лет прошло с той поры.

— Кира — улыбнулась моя бедовая девушка — Приятно познакомиться!

— Рос — произнес я — Но мы, уже знакомы, да? Это же вы тогда приволокли меня домой после побега.

— Побега? — не поняла меня Кира. Отец досадливо поморщился, видно вспомнил былое, Пал Палыч едва заметно кивнул.

— Какого побега, Рос? — не унималась Беда.

— Да я в детстве с дома смылся. Первый раз это был, кажется — хмыкнув, поведал я — Дернул после очередного папиного нововведения в образовательную программу, где хлеб разрешалось кушать, только если у тебя нет двоек. И только хлеб. И немного и нечасто, но все же давали молоко. Наверное, чтобы сынуля от заворота кишок не помер случайно. Масло и яйца разрешалось употреблять только при наличии четверок, про вкусную и жирную колбасу можно было и не заикаться, если не имеешь в дневнике жирных пятерок. Учитывая, что я был круглым троечником с натяжкой, я тогда чуть коньки с голоду не отбросил. Спасибо мама втихаря подкармливала. На такой морской диете, снисходительных подачках приятелей и прочем, я продержался неделю, после чего закончил четверть так хреново, что осталось только податься в бега или умереть голодной смертью в обнимку с полным холодильником. Вот я и смазал лыжи реактивным «убегаем». Хм… убежать убежал, но меня нашел Пал Палыч и вернул в домашний концлагерь. Хорошо еще, что не расстреляли за побег! И хорошо, что я целых четыре дня борщами и колбасой объедался перед поимкой.

— Ростислав! — рявкнул отец.

— Какой вы злобный папа! — не выдержала Кира, потрясая крохотным кулачком — Ой. э — э-э… строгий!

— Да, тогда ты малость переборщил — первый раз улыбнулся Пал Палыч, взглянув на моего отца без малейшего трепета. Взглянул как на равного.

— Паша! — на этот раз возглас отца был направлен на Пал Палыча.

— Потом, через несколько дней, отец отбросил якоря и уплыл в открытое море — не пожелал я понять намека и заткнуться — И я, наконец, дорвался до холодильника и маминых супов.

— Поднял якоря! — поправил меня папа — И вышел в открытые воды! Может, хватит воспоминаний из семейной хроники, Ростислав?

— А до тех пор, пока отец не уплыл — продолжал я — Пал Палыч ловил меня каждый день после школы и кормил здоровенными бутербродами и кефиром. Иногда и горячий чай с сахаром в термосе приносил! Пал Палыч! Вы — хороший человек!

Пал Палыч промолчал, но не смог скрыть легкой улыбки — у него почему‑то все улыбки были именно легкими, почти незаметными.

— Очень, очень хороший Пал Палыч! — согласилась со мной Кира, зачем‑то впихивая в мою руку банку с фасолью в томатном соусе — На, Рос, покушай быстрее! Покушай! Теперь я понимаю, почему ты так хорошо готовить умеешь! Бедный! Тебя голодом морили!

— Павел! — папа — адмирал прямо‑таки как зверь зарычал — Ты его подкармливал?! Я, значит, пытался воспитывать, а ты весь процесс ко дну пустил!

— Ага — усмехнулся Пал Палыч — Торпедировал твой воспитательный процесс запуском бутербродов и кефира. А ты в курсе, что твой голодный сынуля уже в тринадцать лет попытался заняться рэкетом, выбивая завтраки и деньги на обед из своих одногодок? Я тогда приглядеть за ним решил, больно уж взгляд у сыночка твоего был. знакомый не понаслышке. Не прошло и дня как я его вернул, а он прямо у школы какого‑то пацана к стенке припер и что‑то ему шипит про еду, свои кулаки, рогатку и очень острый папин кортик, что лежит у него в портфеле. пришлось вмешаться, пока голодный пацан сытого пацана из‑за бутерброда кортиком не пырнул или рогаткой глаз не выбил. Хорошо ты сына воспитал, Лех, ага! Подрастающая гордость военно — морского флота! С именным кортиком в портфеле!