Татьяна Андрианова - За что не берутся даже джинны

— Надо же, какой впечатлительный попался. Прямо слова ему не скажи. Как меня есть — пожалуйста. А как до него дошло — бац! — и в отключке! — возмутилась я.

«А ты действительно решила его съесть?» — уточнил Кумивар. В его голосе впервые проскользнули нотки уважения.

«С ума сошел?! Ты посмотри на него! Он же весит не одну сотню килограммов! Куда я, по-твоему, дену такую тушу? Да и времени на заготовки нет».

«Так почему же ты его не отпустила?» — неодобрительно спросил Разящий. Просто осуждение в чистом виде, а не меч.

«Все просто, — пожала плечами я. — Он местный, а нам как раз нужен проводник».

«Не хочу расстраивать ваш гениальный план, моя леди, но кто поручится, что нежить не наведет нас на знакомых гулей?» — не отставал Разящий.

Похоже, он всерьез взялся критиковать каждый мой шаг. А Кумивар, напротив, доволен. На всех не угодишь.

«Тиграш поручится, — отрезала я. — Скажу, что в меня мул не влезет, а в тигра — запросто».

«Джастудай! Оставь леди в покое! В кои-то веки ее разум озарила светлая мысль, а ты хочешь ее отговорить, — выступил в мою защиту Кумивар. — А вы, дорогая леди, если сказали „а“, говорите уж и „б“ поскорее: быстренько приводите в чувство этого хлюпика и поехали. Нам нужно было выехать еще вчера».

Я внимательно осмотрела оборотня. То еще зрелище: ноги разбросал в разные стороны, хвост отбросил, язык вывалил, веки подрагивают… Ага! Притворяется, гад! Пришлось пару раз его пнуть, чтобы привести в чувство. Мул зажмурился, но глаза не открыл. Вот это выдержка. Я бы так не смогла.

«А если бы от твоей выдержки зависела жизнь?» — заинтересовался Кумивар.

Хороший вопрос. Я всегда восхищалась партизанами и разведчиками, которых как ни пытали фашисты, те мужественно плевали врагу в лицо. Но очутиться на их месте как-то не хотелось. И вообще не уверена, что, когда серьезный дядька садистской наружности разложит на тряпочке кучку блестящих инструментов загадочного назначения, я не выложу о себе всю правду-матку со времен первых намоченных пеленок. Да что греха таить, я стоматологов и то боюсь до нервной дрожи в коленках, а они, между прочим, помочь мне пытаются. И им нет смысла издеваться над несчастной девушкой с больными зубами, я же ничего плохого им не сделала. А случай, когда я цапнула врача за палец, не считается: маленькая была, а он обещал дать конфетку, если рот открою, а вместо сладости сунул в рот сверло. Разве можно так нагло обманывать ребенка?

«Девочка с косичками, ты делом будешь заниматься или нет? — мученически вздохнул Кумивар. — Теряем время».

Раздраженно пнув усердно жмурящегося мула носком ботинка, я всерьез подумала: «А не придушить ли меч?»

«Не получится, — нагло хихикнул тот. — Во-первых, я прочной стали, а во-вторых, острый. Порежешься — кто тебя лечить будет? А на кровь хищники набегут».

Логика в этом была. Ладно. Пусть живет… пока. Пришлось сконцентрироваться на оборотне. Душа просила решительных действий, а мозг четко знал: объект такого веса и размера с место сдвинуть можно, но сложно. Да и где взять тягач в полевых… тьфу! — пустынных условиях? Что ж, будем уговаривать.

— Эй, болезный! — Для убедительности я еще раз пнула мула ногой. Без особого, надо сказать, результата. — Предлагаю тебе два выхода из сложившейся ситуации. — Вот так. Цени, нежить, мою щедрость. Аж два выхода! — Первый: ты идешь на компромисс. Второй: идешь на жаркое мне и тигру. Ясно?

— Ясно, что же тут неясного. — Оборотень вытаращил в мою сторону один глаз. Открыл ли он другой, не знаю. Но так как он расположился на песке, я бы на его месте не рисковала зрительным органом. Нежить он или нет, а песчинки в глаз набьются — мало не покажется. — А… что такое купромис?

Кажется, клиент созрел для диалога. Я присела на корточки и задумчиво поковыряла в песке Кумиваром, старательно выдерживая паузу. Пусть помучается и оценит блестящую, ровную поверхность острого клинка в опасной близости от беззащитной шеи. Мул впечатлился, нервно икнул и облизнул пересохшие губы затекшим языком.

— Компромисс — это наш с тобой договор. Понятно?

— Понятно. — Оборотень усердно кивнул, при этом чуть не напоролся на меч, взвизгнул и вытянулся, стараясь увеличить дистанцию. — А в чем будет заключаться этот самый договор? — дрожащим от напряжения голосом проблеял он.

— Все просто. Ты слушаешься меня, как родную маму, и выводишь из пустоши.

— А ты?

— А я за это согласна попоститься некоторое время и, едва покину пределы пустоши, отпущу тебя на все четыре стороны. Нет, ну если тебя этот вариант не устраивает, всегда можешь согласиться на второй.

Тиграш медленно, словно нехотя, но весьма многозначительно перетек поближе. Я тут же преисполнилась нежности к предприимчивому коту. С полуслова понимаем друг друга.

— Нет! — истерично выкрикнул мул, высоко подпрыгнув на месте, и ловко приземлился на все четыре ноги.

Растрепанный, в песке с ног до ушей, с широко расставленными, как при корабельной качке в шторм, ногами и вставшей дыбом челкой, он являл собой комичное зрелище. И это оборотень? Звезда голливудских страшилок? Где зловещий рык? Где огромные клыки? Где неутолимая жажда плоти, спрашивается?!! Вместо этого — припадочное несуразное существо на четырех ногах и с длинными ушами.

— Лучше я провожу леди. — Задумавшись, я чуть было не спросила «какую?», но вовремя спохватилась и прикусила язык. Кумивар и тут успел иронично хмыкнуть. — Кстати, когда я шел сюда, учуял запах других людей. Интересует?

— Конечно же, — облегченно улыбнулась я.

Люди — это хорошо.

«Согласен. При условии, если это не бандиты», — прокомментировал Разящий.

«И этот туда же», — печально вздохнула я. Раньше меня подкалывал только Кумивар.

— Рад быть полезным, — изобразил поклон мул. — Ну пошли, что ли? Раньше сядем — раньше выйдем… Ой! То есть я в смысле… раньше выйдем — дойдем быстрей.

Похоже, мы сработаемся.

— Ты смотри на гулей не наведи, — буркнула я в сторону бодро вздернутого хвоста мула, быстро перебирающего ногами.

— Ни-ни-ни-ни-ни, — замотал головой мул, отчего короткая грива еще больше встопорщилась. — Разве можно! У нас же этот… как его… купромис.

— Компромисс, — поправила я. Привязала повод не верящей в свое счастливое освобождение верблюдицы к седлу кота, взгромоздилась верхом и тронула пушистые бока коленями.

— Во-во… — закивал в предрассветной мгле оборотень. — Я и говорю — кунтрамису.

Ну, ладно. Кунтрамису так кунтрамису.

ГЛАВА 12

Занимался рассвет. Из-за горизонта медленно, словно нехотя, выползало багровое заспанное солнце. Дневное светило еще не успело разогреться, и воздух пока удерживал ночную прохладу, но чувствовалось, что солнце отыграется по полной и медленно прожарит нас, как курочек-гриль.