Сергей Садов - Дело о неприкаянной душе

– Почем у вас это? – спросил Алеша, облизнув губы.

Старушка печально посмотрела на мальчика.

– За восемьсот возьмешь, милок? – с какой-то тоской спросила она. – Есть нечего, вот и продаю. А так бы… от бабки досталась.

Алеша всхлипнул. Посмотрел на меня. Протянул деньги. Бабушка обрадовано шагнула к ним, но Алеша их уже отдернул.

– Не продавайте икону! – поспешно заговорил он. – Вы не представляете, что это за икона! Она… она четырнадцатого века, вот!!! Ее реальная цена двести тысяч долларов… Это… это… больше миллиона рублей!!! Вызовите из музея специалистов, они оценят!!!

Алеша сорвался с места и бросился бежать. Вслед ему смотрела растерянная старушка с иконой. А вокруг меня скакала Альена и со всей силы дубасила кулаком по спине.

– Я знала!!! – вопила она. – Я знала, что у него еще осталась доброта!!! Я знала, что он не поддастся соблазну!!! Знала!!! Он молодец!!! Он умница!!!

Я поспешно отстранился.

– Он, безусловно, молодец, но ты мне всю спину уже в синяк превратила.

– Ой, прости. – Альена сконфужено отошла в сторону.

– Ничего. Терпимо. Вот что, иди-ка ты за ним. В таком состоянии мальчишка может многое натворить. А я к нему домой. Мне с отцом мальчика теперь потолковать охота.

Альена кивнула и быстро зашагала в ту сторону, куда убежал Алеша. Я же сначала подошел к той самой бабушке, которая явно Алеше не поверила. Я осторожно взял у нее икону.

– Вам тот мальчик правду сказал. Это действительно очень старая икона. Видите, первоначально Иисус крестил двумя пальцами, а третий пририсовали позднее, уже после церковной реформы. Если присмотреться, то это отчетливо видно. Значит икона уже старше семнадцатого века. Однако по некоторым характерным деталям ее можно отнести к веку четырнадцатому. Специалисты вам скажут точнее. Возможно, музей и не даст вам ее настоящей цены, но получите вы совершенно точно больше тысячи рублей.

Бабушка с робкой надеждой посмотрела на меня.

– А откуда ты знаешь все это, внучок?

Я вернул ей икону.

– Я много чего знаю. Извините, но мне надо идти.

Не оборачиваясь, я зашагал по улице, уворачиваясь от прохожих. Вскочил в подъехавший трамвай. И всю дорогу пытался разобраться и в себе, и в людях. Все-таки люди странные создания. Вот Алеша. Вроде как все ясно. Почти готовый клиент. Но чем хуже ему, тем сильнее он сопротивляется мне. А ведь вроде как я выполняю его просьбы? Когда на уроке психологии людей нам говорили о подобном, я не очень верил, хотя и строил свои планы именно на основе полученных знаний. И, как оказалось, я был прав. Тем не менее, я так и не смог понять, нравится мне это или нет. Да, все-таки людское поведение в логику не укладывается. Вот почему Алеша пожалел ту бабушку? Ведь она для него действительно никто.

За своими размышлениями я едва не прозевал нужную остановку. В последний момент, выскочив из трамвая, я направился по уже привычному маршруту.

Виктора Николаевича Ненашева я нашел на кухне в окружении двух пустых бутылок. Я покосился на часы. Вроде как рановато напиваться. Видать повод серьезный. Я пристроился на стуле напротив и незаметно стал выгонять из него винные пары. Наконец мои старания увенчались успехом, и Виктор Николаевич продрал глаза. Правда, я постарался сделать так, что он хоть и был в сознании, но оставался бы пьяным.

– Черти!

Я вздрогнул. Ксефон?! Если этот… вздумает нас подслушивать…

– Где? – поинтересовался я.

Виктор Николаевич сфокусировал свой взгляд на мне.

– Вон! Зеленые.

Зеленые? Я проследил за его взглядом. Две бутылки. Банка с солеными помидорами. Ветчина.

– Да вон, рядом с бутылками. Еще дразнятся.

Я присмотрелся.

– Нет, это не черти, – успокаивающе покачал я головой.

– Правда? – с надеждой поинтересовался Виктор Николаевич.

– Абсолютная.

– А кто ж тогда это?

Я присмотрелся к бутылкам повнимательней.

– Ну… вот так с ходу я сказал бы, что это белая горячка.

– Да?! Слушай, а ты ваще кто такой? Ты Алешка?

– А похож? – поинтересовался я.

Мужчина присмотрелся.

– Не-а. Совершенно.

– Вот и хорошо. Я не он. А по какому поводу гулянка? Вроде как на работе вам положено быть?

– А меня уволили! – зло буркнул Виктор Николаевич. – Нет, ты представляешь, сказали, что я слишком много пью!

– Кошмар, – посочувствовал я. – Как они посмели сказать вам правду!

– Так… ик… ты тоже считаешь, что я много пью?!

– Ну что вы. Как можно?! Я просто считаю, что вы слишком много выпиваете. И как теперь вы собираетесь растить сына? Зарабатывать деньги?

– Растить деньги? Зарабатывать сына? – мужчина непонимающе уставился на меня.

– Хм, можно и в такой трактовке. Так вот, чтоб заработать сына, вам надо вырастить деньги. Что делать? Или думаете, ваша жена вам простит, если сын пойдет воровать?

– Он уже вор!!! Совсем от рук отбился!

– От чьих? Кажется, именно вы должны научить его не воровать.

– Я ему всыплю! – клятвенно пообещал Виктор Николаевич.

– Думаете, поможет? Ладно. Я помогу вам.

– Да кто ты такой?!

– Я? – я улыбнулся. – Я черт. А вам бы я посоветовал заглянуть под кровать сына. И кстати, вы запомните эту фразу. А вот меня вы помнить не будете. Прощайте.

Я немедленно скрылся за мороком. И когда Виктор Николаевич поднял голову в следующий раз, то никого не увидел. Он потряс головой, словно прогоняя наваждение. Я же помог ему еще чуть-чуть протрезветь.

– Заглянуть под кровать, – медленно повторил Виктор Николаевич. Он неуверенно поднялся и пошатывающейся походкой направился в комнату к сыну. С трудом нагнувшись, вытащил из-под кровати чемодан. Открыл и замер, уставившись на пачки денег.

– Мать честная! – в ужасе воскликнул он, трезвея на глазах. – О, господи, откуда это?!!

Я уселся на стул и закинул ногу на ногу. Действительно интересный вопрос. Откуда у твоего сына ЭТО? Что, задумался? Интересно, и что твой сын делает в свободное время? Не поздновато ли ты стал задавать себе эти вопросы? Что ж, наверное, толика переживаний за собственного сына тебе полезна. Попереживай. А мы сделаем, чтобы твои переживания не были напрасны.

Я молча зашагал на балкон и спрыгнул с шестого этажа. Приземлившись на асфальт, я не удержал равновесия и все-таки оперся ладонью о землю. Чертыхнувшись, вытер ее о штаны и быстрым шагом направился на улицу, на ходу доставая блокнот.

– Альена, где ты? – написал я вопрос.

– В церкви, – пришел ответ.

– Где? Ты что, помолиться за спасение души решила?

– Дурак. Приходи быстрее. Это все касается Алеши.