Роман Афанасьев - Огнерожденный

– Да, – не моргнув глазом, соврал Фарах. – На звезды вот смотрю. Сегодня их хорошо видно.

– Как бы не так! – с жаром отозвался Ламеранос. – Проклятые смолокуры закоптили весь город. Теперь звезды очень плохо видно. Правда, думаю, к полуночи станет лучше. Ветер с севера, он быстро разгонит всю грязь скопившуюся над городом. Но все равно, наблюдать звезды лучше всего на природе, подальше от человеческих поселений. В них столько грязи, что даже воздух становится мутным.

Фарах кивал, делая вид, что понимает, о чем идет речь. Ламеранос остановился посреди фразы и строго глянул на воспитанника.

– Вот что, – сказал он. – Раз уж ты интересуешься звездами… Ты наверно, знаешь, что есть такая наука – астрономика?

Подмастерье отрицательно покачал головой. Он слышал вроде бы такое слово, но не знал, что есть наука с таким названием.

– О! – ученый поднял указательный палец к небу. – Тем паче. Приглашаю тебя в гости. Приходи ко мне как-нибудь вечерком, ближе к ночи. Я покажу тебе телескоп. Его я построил сам, собственными руками. Он, конечно, далек от идеала, но все же это лучший телескоп в Таграме, а может и во всем Сальстане.

– Я приду, – пообещал подмастерье. – Если, конечно, разрешит брат Састион.

– Ах да, – нахмурился ученый. – Вот что, Фарах. Ты парень умный. Если бы не жрецы, я бы взял тебя в Университет. Учиться. Но боюсь, Састион и Марион не разрешат. У нас, знаешь ли, не самые лучшие отношения. А жаль. Тебе надо учиться. Ты гораздо способнее многих балбесов, протирающих штаны на скамьях университета, вместо того чтобы заняться полезным делом.

– Спасибо, учитель,– поблагодарил Фарах. – Но думаю, мне лучше остаться в приюте.

– Да, да – рассеяно заметил ученый. – Ты же сирота, а они кормят тебя, содержат. Ох, извини.

– Ничего, – кивнул Фарах. – Все хорошо.

– Ну, я, пожалуй, пойду, – заторопился смущенный свой бестактностью Ламеранос. – И все же, поговори с Састионом. Думаю, он разрешит тебе заглянуть ко мне в гости. Воспитатель знает, что ты очень способный. Я ему говорил.

– Спасибо.

– Ну, хорошего вечера, и покойной тебе ночи, – сказал ученый и стал спускаться по ступеням.

Фарах облегчено перевел дух и быстро пошел прочь. Он очень обрадовался тому, что ученый не спросил его: а что воспитанник делает около кабака? Кажется, Ламераносу это и в голову не пришло. И еще подмастерье был доволен приглашением. Наверняка, дома у Ламераноса полно книг. Самых настоящих книг, битком набитых знаниями…

– Фарах!

Из темноты появились Килрас и Грендир. Вынырнули из теней внезапно, словно по волшебству, и подошли к другу.

– Ну что, – жадно спросил Грендир, – попался?

– Да нет, – отозвался Фарах. – Ничего такого он не сказал. Только спросил, где Совиное Урочище. Искал каких-то помощников.

– Пронесло, – вздохнул Грендир. – Старый пень, небось, и не понял, чего ты там околачивался. О чем болтали?

– Он пригласил меня в гости. Обещал показать телескоп.

– Телескоп, – насмешливо протянул Грендир. – Аккуратнее, южанин. Старички, они знаешь, какие шустрые бывают! И телескопы у них…

– Грендир! – буркнул Килрас. – Прекрати. Ламеранос – хороший.

– Да, да, – отозвался бывший воришка. – Старый хрыч ничего не замечает кроме своих драгоценных бумаг. Знаю.

Килрас, которому нравился добрый учитель, набычился, готовясь дать отпор язвительным речам друга, и Фарах поспешил вмешаться:

– Пошли отсюда. Састион, наверно, нас уже обыскался. Разозлится. Будем опять драить отхожие места.

Друзья с ним согласились, что старшего воспитателя расстраивать, пожалуй, не стоит, и все трое быстро зашагали к приюту. Састион славился тем, что мог дать провинившимся воспитанникам задание не слишком тяжелое, чтобы выглядеть наказанием, но вместе с тем такое неприятное, что оно все-таки им являлось.

К счастью, все обошлось. Састион, уже начинавший нервничать, встретил воспитанников во дворе приюта, но ругать не стал. Все же это было их время – день свободный от занятий. Но задание он им все-таки дал. Дело оказалось не очень важным, но, по словам старшего воспитателя, срочным. Оказывается, Састиону понадобились помощники, чтобы разгрузить повозку. Прислуги в приюте не держали, кроме старика солдата, следившего за воротами. Но сейчас от него толку было мало, – повозка оказалась нагружена тяжелыми деревянными ящиками. Такими, что и молодому парню поднять нелегко.

Ребята сразу взялись за дело. Как самым старшим, им часто доставалась тяжелая работа, так что они и не удивились. Ящиков было не много, штук десять, и воспитанники быстро перетаскали их в приют, в одну из свободных комнат.

Грендир не удержался и тайком вскрыл два ящика – самый легкий и самый тяжелый. Легкий был набит теплой одеждой: ткаными плащами, кожаными леаранскими куртками и шерстяными штанами. Ничего интересного. Зато во втором обнаружились три кольчуги, переложенные промасленными тряпками. Это было уже интересно. Друзья удивились и попытались представить для чего воспитанникам могут понадобиться кольчуги. Но фантазия их подвела, они так и не смогли придумать ничего вразумительного. К тому же близилось время вечерней молитвы, и пора было расходиться по комнатам, чтобы привести себя в порядок.

Умываясь ледяной водой из бака, Фарах подумал о том, что его друзья отнеслись к находке довольно равнодушно. Ну, кольчуги и кольчуги. А вот он сразу насторожился. Почувствовал: что-то назревает. Нечто, способное в очередной раз круто изменить его жизнь. И это его нисколько не радовало.

3

Поговорить с Састионом о визите к ученому Фарах решился только на третий день. Ламеранос уже пару раз напоминал о своем приглашении, но воспитанник никак не мог улучить удобный момент: старший воспитатель ходил хмурый, раздражался из-за мелочей и явно был не в духе. Когда он бывал в таком настроении, просить его о чем-либо было бессмысленно, – это Фарах уже уяснил.

В среду же, Састион с самого утра находился в хорошем расположении духа. Фарах приметил это еще на утренней молитве. Во время занятий он продолжал наблюдать за воспитателем, стараясь понять: не изменилось ли его настроение. Это было важно. Если просьба Фараха пришлась бы Састиону не по вкусу, он мог не только не разрешить намечающийся визит к Ламераносу, но еще и запретить даже думать об этом. На веки вечные. Запросто. Такое уже случалось, например, тогда, когда веселая троица собралась заняться музицированием. Хотели на праздник осени разучить пару мелодий на свирелях и сыграть их за праздничным столом. Тогда они не учли плохое настроение наставника, и теперь в стенах приюта нельзя было упоминать даже барабан. Да и все остальные музыкальные инструменты тоже. Састиону очень не понравилось предложение старших воспитанников.