Марина Комарова - Со змеем на плече

Скорбияр посмотрел на меня, словно на малое неразумное дитя, которое не хочет есть полезную кашу, а требует конфеточку. Впрочем, всё было и так понятно.

— А у тебя есть выбор, дорогая гостья? — низкий голос источал мёд, однако таким и отравиться недолго. — Нарвь не любит дхайя, как бы Радистав не пытался тебя выгородить. К тому же ты пришла из Даарьи. Где гарантии, что ты не разведываешь для распрекрасного Светодара?

Пространство для манёвров резко сократилось. Я набрала воздуха в грудь и шумно выдохнула. Спокойно, Виктория Алексеевна, у него выгода. Значит, надо отсюда и плясать. Конечно, для меня положение совсем не аховое, но впадать в печаль пока не стоит. Может, ирийцы… Хотя, глупость, конечно. Ирийцы ничего не предлагали, а этот хоть что-то. Вопрос дня: совать голову в петлю или нет?

— Зачем тебе сфера? — спросила я.

Скорбияр удовлетворённо кивнул и встал с постели. Медленно обошёл её и сел с другого края, став ближе, чем первоначально. Я попыталась отползти в противоположную сторону, однако он поймал меня за руку. Мягко, но сильно — не вырваться.

— Отпусти, — прошипела я.

— Отпущу, — кивнул он, — но сначала ты согласишься стать моей женой.

Поняв, что по-моему всё равно не будет, я сдалась. Почти.

— Соглашусь, — ровно произнесла я. — Но всё же хочу знать, зачем тебе сфера? Ну, и заключать брак тоже.

— Женщины такие любопытные, — сокрушённо покачал он головой. — Неужто так плохо быть женой брата царя?

— Может, нарвийским женщинам и неинтересно такое, — холодно ответила я. — И стать женой царского родственника — единственная мечта, но в краях, откуда я пришла, другие… желания.

Хотя кому я вру? Выйти замуж за богатого да влиятельного мало кто откажется и в моём мире.

— На сколько далёкие? — неожиданно резко спросил Скорбияр и посмотрел мне в глаза.

Дышать вдруг стало сложно, голова закружилась. Использует гипноз? Я собрала силу воли в кулак и вызывающе посмотрела в ответ. Скорбияр довольно улыбнулся.

— Что ж, Вика, я тебе покажу…

Он протянул руки и положил пальцы на мои виски. Мозг взорвался болью, я невольно вскрикнула и поняла, что неудержимо падаю вниз.

— Спокойно, — шепнул на ухо пробирающий до мурашек голос, и меня прижали к широкой груди.

Первоначальный страх прошёл, я приоткрыла глаза. При этом не забыла хорошенько впиться пальцами в плечи Скорбияра, потому что твёрдой опоры под ногами так и не появилось.

Он держал крепко, но в то же время достаточно мягко, даже, я бы сказала, как-то бережно. Однако раздумывать про его объятия не было времени. Вокруг творились куда более занятные вещи.

Я огляделась и тихонько охнула. Вот это да! Мы каким-то волшебным образом висели в воздухе. Не успела я до глубины души прочувствовать всю эпичность момента, как Скорбияр указал куда-то вниз.

— Смотри, — коротко сказал он.

Я опустила глаза. Сердце застучало как сумасшедшее — внизу разлилось огромное озеро — чёрное-чёрное, словно летняя ночь. Оно бурлило, негодовало, не давало оторвать взгляда. Со дна к поверхности неслись ослепительные искры — как звёздная пыль, как осколки драгоценных камней — живые, сияющие, наполненные какой-то дикой неконтролируемой энергией.

Искры сливались в длинные жгуты, вертелись друг возле друга, превращались в причудливые спирали. В какой-то момент я поняла, что они напоминают движение множества галактик в черноте космоса.

— Что это? — шепнула я.

— Тш-ш-ш, — Скорбияр положил палец на мои губы, призывая к молчанию. — Смотри, потом всё расскажу.

Он был чрезвычайно серьёзен. Настолько, что пропало всяческое желание возражать и спорить. Ну, ладно. Попробуй только потом не разложить всё по полочкам. Тогда точно выйду замуж и устрою страшную жизнь!

Озеро на миг замерло. Сквозь чёрную толщу воды, разгоняя искры, поднялась огромная рука. Ойкнув, я невольно прижалась к Скорбияру. Он тут же обнял меня покрепче.

Что-то было не так. Рука пятипалая, похожая на человеческую, но только похожая. Отсюда даже не определить её размер. Кожа словно тёмное полированное дерево, пальцы изящные, длинные, ногти — яркое золото.

Рука ухватила пустой воздух, а потом раздался странный звук, похожий на зов рога — только бесконечно волнующий и сладкий.

Пересыпанная звёздными искрами вода закрутилась огромным водоворотом, взмыла ввысь. Я охнула, показалось на миг, что она несётся прямо к нам. Однако Скорбияр не шелохнулся. Снова зов рога, и перед глазами полыхнуло всё ослепительным светом. Я зажмурилась и втянула голову в плечи. Скорбияр успокаивающе погладил меня по спине, словно давая понять, что бояться нечего.

Я осторожно глянула вниз и замерла, пытаясь переварить увиденное.

Бурлящее озеро стало чёрной спокойной водной гладью. По щиколотку в нём стояла высокая нагая женщина. Статная, идеально пропорциональная, с фигурой, которые обычно изображали на стенах индийских храмов. Её голову венчал высокий головной убор в тон коже. Казалось, что она высеченная из камня статуя — слишком уж нереально смотрелась. Правда, нереальнее всего были её руки — не две, как у нормального человека, а четыре. Удивительно красивые, скульптурно правильные. В трёх из них женщина держала шары: белый, синий и чёрный. Шары светились, переливались ярким сиянием, пульсировали какой-то неведомой силой. Чётвёртая рука была пуста. Женщина как-то странно ей крутилась, словно вслепую пыталась что-то отыскать.

Мне вдруг стало нехорошо. Шары… очень похожи на янтарную сферу, которую я ищу. И не только.

Чёрный — цвет нарви, синий — туатов, белый — фалрьянов, значит, не хватает жёлтого — ирийцев!

— Это Саргум Гаятх, — шепнул Скорбияр на ухо.

Я вздрогнула. Господи, Йалка же рассказывала про четырёхрукую богиню, храм которой искал отец Радистава. Значит… богиня существует? Она настоящая?

Словно услышав мои мысли, женщина подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. По позвоночнику поползли мурашки. Её взгляд… Лицо, словно у каменного изваяния, глаза — ни зрачков, ни радужки, ни белка — чёрнота космоса, в котором кружат звёзды. И в этих глазах были боль и бесконечная печаль. Печаль матери, которая потеряла своё дитя.

И вдруг я поняла, что кем бы ни была сама Саргум Гаятх, кем бы ни были все четыре расы Коловрата, как бы мало ни было у меня самой сил — я обязательно помогу. Разум отказывался пояснять такое решение. Где-то на задворках сознания скользнула мысль, что виной всему созидающая сущность, которая так жаждет всё сделать целым и поддержать гармонию.

Сам порыв был не совсем понятен, однако где-то на краю сознания возникла мысль, что виной всему моя тяга к созиданию. Всё должно быть в гармонии, всё должно быть в порядке. И пусть я сама ещё не знала, что именно буду делать, но отступать не собиралась.