Надежда Кузьмина - Упасть в небо

Не знаю, чем я Рыжей приглянулась, просто буду ей благодарна.

«Шон, а что с горами?»

«Песочные часы представляешь? С перемычкой посередине? Так мы сейчас доползли до такой перемычки. Почти у ваших южных границ, кстати. Там цепь главного хребта отворачивает к западу и обрывается. Начинается другая. А между ними — каньон с речкой по дну. И проходов туда-сюда раз, два и обчёлся. Их контролируют — причём незаметно — злобомеры и сильные маги. А мы — сама видишь — умагичились до упаду. И дел нерешённых за полтора месяца в Ларране гора накопилась. Да, по поводу Ларрана, — лично тебе привет от Рола тер Саргайла. Он услышал от деда, что ты была на Совете в январе, спрашивает, когда снова будешь?»

А я откуда знаю, когда буду? Это уж как сам Шон решит.

«К середине марта, думаю, всё устаканится. Ну у вас и погодка — в Ларране снег уже потихоньку тает. А в Галарэне скоро миндаль зацветёт».

Про миндаль я только читала. Красиво, наверное. Попаду в Академию — посмотрю.

Я дулась от гордости, пока Шон крутил в руках расставленные на столе в учительской подсвечники.

— Такое и вправду в музей не стыдно. Рыбки смешные. И с турмалинами ты красиво придумала — я ничего подобного не встречал. Думаю, это бы даже эльфам понравилось… Знаешь, потом поучу тебя гальванопластике — интересная штука, большие возможности. А теперь давай поговорим…

Шон опустился в стоящее у стены кресло. Я опять вздохнула — тощий, как складная линейка. Вон коленки как торчат!

— На себя погляди, кузнечик! — беззлобно подколол маг. — Садись рядом, смотри в глаза. Попробую понять, с чего тебя на шахматы потянуло…

Три минуты спустя Шон озадаченно почесал затылок.

— Резерв вырос, математика даётся легче, эйдетическое мышление сделало просто рывок, мм-м… логическое тоже не в прогаре.

— Шон, что такое «эйдетическое»?

— Мышление при помощи образов предметов и действий, а не их понятий, как в привычном абстрактно-логическом… — начал Шон.

Так, зря я, наверное, об этом спросила. Ни фига не понимаю… Но, вроде, звучит неплохо. Слова запомню, потом в своей энциклопедии посмотрю. А сейчас просто порадуюсь тому, что всего стало больше, а не меньше.

— Хотя если б у тебя изначально мозги не были свёрнуты набекрень, как у меня самого, всё могло бы закончиться совсем по-другому…

— Как? — говоря, я разглядывала мысок ноги, которой болтала, сидя в кресле.

— Как-как. Слюни бы пускала… Но, выходит, Мраки понимали, что творят. И что мы будем с этим делать, кузнечик?

— Не знаю. Но если хочешь услышать моё мнение, я бы попробовала ещё, только порции сделала поменьше, чтобы три дня потом не рвало, словно меня не на шахматы, а на солёные огурцы потянуло, — подняла я взгляд на Шона.

Тот заморгал на меня и икнул. Я прыснула — как же он смешно хлопает глазами!

— Ну ты и ляпнешь иногда… Но пользы от тебя уже было немало — и со злобомерами ты живо сообразила, и гномов засекла. И есть предчувствие, что ещё понадобишься… Вот только ты сама-то понимаешь, что творишь?

— Стараюсь стать сильным магом? — пожала я плечами.

— Нет. Стараешься стать орудием богов. А орудия во время тяжёлой работы ломаются. Так что подумай дважды, малышка, надо ли оно тебе?

— Если нужны орудия, значит, есть работа, которую нужно сделать. Лариша точно не злая. И если я могу помочь — буду помогать.

— Хорошо. — Шон задумчиво погладил подбородок со следами тёмной щетины. — Есть ещё вопрос. О твоём женихе. Думаю, кое-что ты должна узнать.

Я насторожилась. Что не так с Аскани? Почему у Шона такой вид, словно любимая колба лопнула?

— Я тебе уже говорил, да ты и сама видишь, насколько в твоём женихе сильна эльфийская кровь.

Ну и?.. Я уже поняла, что уши Аскани, и не только их, мне велено оставить в покое.

— Я не об ушах. А о душе. У эльфов есть такая штука — называется «любовь-судьба». Когда человек влюбляется раз и навсегда, и полюбить в жизни ему дано лишь однажды. Такими узами связана императорская семья. Так вот, Тиану считает, что у Аскани к тебе — любовь-судьба. Понимаешь, что это значит?

Ох. Я-то боялась, что он меня разлюбит… А выходит, всё наоборот. Подняла глаза на Шона — тот смотрел на меня с непонятной грустью. Потом улыбнулся:

— Ас — хороший парень. Не делай ему больно.

Задумалась, уставившись на руки на коленях. Потом подняла глаза на Шона:

— Он должен будет принять нашу дружбу. Ты знаешь, я знаю, и Кубок Судьбы тому свидетель, что наши судьбы сплетены. Тебе я всегда буду рада.

— Счастье, что я — ни разу не эльф, — мотнул лохматой головой Шон. — Хотя Кубок — это тоже было что-то с чем-то. Ну ладно, — светло улыбнулся, — всё, что нужно, я тебе сказал.

— Пошли к Тин? Это этажом выше, у неё всегда есть потрясающая тайра — она сама сборы для заварки делает — и пироги. Хочешь?

— Добавить к моему теперешнему шестиразовому питанию лишний пирожок? Конечно, всегда хочу. И своего жениха зови, а то этот тоже, чуть что — дуется…

За десять минут Шон успел в одиночку слопать блюдо пирогов, бегло пролистать все три тома «Практической магии» и пообещать летом нас погонять по ней перед экзаменом, щёлкнуть по носу меня за приставучесть — я всё хотела узнать подробности рейда в Гномьих горах, щёлкнуть по лбу Аса, когда тот тоже захотел пообщаться с драконьим разумом напрямую, уронить и поймать в воздухе мою бесценную ступку, зачем-то подёргать шнурок от занавесок… Когда Шон не лежал и не спал — он носился. Так, что у присутствующих шла голова кругом. Даже у лорда Лина, который неведомым образом, несмотря на заэкранированную Шонову ауру, почувствовал присутствие кумира и заглянул поздороваться. Наконец Шон взглянул с грустью на пустую тарелку, сообщил, что опаздывает на ужин, и растаял в радужном ореоле.

Мы дружно выдохнули — «уфф!»

«Тим, я попросил Шона позволения соприкоснуться с драконьим разумом — он отказал…» — голос Аса звучал грустно.

«Да, и я даже знаю — почему. Мы разбирались в учительской, прежде чем прийти сюда. У меня от природы голова по-другому устроена. Мозги вывихнуты, как у Шона. Может, поэтому так и к магии тянет. Но нормальному человеку драконьи откровения могут выжечь разум. И ещё. Дракон Шона — самостоятельная личность. Тебе нужно сперва подружиться с ним, чтобы он захотел тебя учить, как учат Росс, Лин или сам Шон. Понимаешь?»

«Понимаю. За тобой мне не угнаться…»

«А мне за тобой. Потому что мы разные и бежим за разным. Ты ещё посетуй, что рожать не можешь — а я начну тебя утешать!»

«Тим!» — кажется, Ас был шокирован.

Я мысленно прикусила язык. Что-то ляпаю неведомо чего. Сначала про огурцы, теперь это. Осталось вспомнить давно оставшихся за горизонтом «курей» и «задницу». И понятно, почему меня понесло в деревенский фольклор — сегодня этот гад Ансоний, обозвав меня, как прежде, дрянью и швалью, начисто вывел из равновесия. Я снова — пусть ненадолго — почувствовала себя забитой и бесправной… и это было так больно!