Ирина Сыромятникова - Житие мое. Трилогия

Вот только кто в нее войдет? На днях к Паровозу приезжала очередная родственница, обещавшая летом показать своим детям зоосад. Маленькая племянница (двоюродная, а может, и троюродная, со стороны мужа сестры матери) взахлеб рассказывала дяде, что в их городок зимой приезжал Черный Рыцарь, выгнал из ратуши привидение и катал ребят на мотоцикле два раза вокруг церкви. Капитан проверил сведения об инциденте по сводкам и понял, что с этой своей родственницей вполне мог никогда не увидеться. И виноват в этом был бы Грокк, а через него опосредованно тот, кто тщательно организовывал хаос в редстонском округе ради достижения своих мутных целей. Поэтому, что бы ни говорил черный маг насчет исторической необходимости, Паровоз надеялся найти мерзавца и уничтожить, вне зависимости от того, насколько законно это будет выглядеть.

И видит бог, это сильно улучшит общественное устройство.

Глава 3

Меня спас Лючик.

Наш начинающий белый маг вместе с приятелями пробрался на поминки, чтобы посмотреть на пьяных. Не подумайте, у нас не так уж часто напиваются до синих риз. Он видел, как я пошел за гараж, но не видел, чтобы я возвращался. Презрев риск быть наказанным за назойливость, Лючик отправился к старшим и стал требовать найти меня. Когда делегация с зачарованными фонарями (без них в Краухарде никуда) явилась за сарай, Шороха и след простыл. Так брат спас брата.

Потом был Джо, который делал мне искусственное дыхание и массаж сердца сорок минут без перерыва (кто пробовал, тот поймет, меня хватило бы максимум на четверть часа), пока грузовичок старосты добирался до окружной больницы. Я пришел в себя через два дня в палате интенсивной терапии и первые пять минут был уверен, что попал на тот свет — все было такое белое, сияющее и слегка в дымке. И даже вроде ангелы… Причудится же такое!

Всей глубины моих проблем здесь никто не понимал. Я из кожи вон лез, убеждая всех, что полностью здоров, а лечащий врач с извращенным удовольствием доказывал мне обратное. И он еще называет себя белым! К концу недели это его «батенька» уже в печенках сидело. Отчасти он был прав: пару дней у меня периодически слабело зрение, а при попытке встать мышцы пронзала острая боль, но потом — то все прошло.

— Не спорьте со мной, батенька, — добродушно шепелявил лекарь, постукивая меня молоточком по коленке. Хорошо еще иголки под ногти не совал! — Нормального человека такая доза убила бы на месте, но черные маги — исключительно крепкие сволочи.

А если доктор так говорит, то ему надо верить. В итоге он запретил мне колдовать еще минимум два месяца, даже справку в университет написал.

— Куда ты так спешишь? — недоумевал шеф Харлик, лично пришедший меня допросить. — Твоему боссу мы позвонили, он отнесся с пониманием, до начала семестра можешь гулять совершенно свободно. Мне бы такое начальство!

Стоило ли объяснять мужику, что если я не обновлю реанимирующие заклятия, то Макс перекусает половину Краухарда? Мне не хотелось приучать собаку к людоедству.

— Итак, что произошло?

Он внимательно выслушал мой рассказ, кивком подтвердил подозрение об отравлении дяди, но делиться успехами расследования не стал.

— Тех двоих мы обязательно найдем. Жаль, что ты не рассмотрел их получше. Знаешь, что они искали?

— Без понятия. Я думал, дядька вам что — нибудь сказал.

Он пожевал губами.

— К этому мы еще вернемся. За два дня до смерти Гордон получил посылку, что — то небольшое и легкое. Не знаешь, от кого? — Наверное, он понял ответ по выражению моей физиономии. — Ладно, отдыхай. Еще увидимся.

И тут я решился задать один очень важный для меня вопрос:

— А как умирают от нападения Шороха? Давно хотел спросить.

Он пожал плечами:

— Трудно сказать, свидетелей — то не бывает. Обычно на месте остается скелет и много — много бурой пены.

Тут я вспомнил смотрителя острова Короля. С другой стороны, не сам же он себе челюсть оторвал?

— А как вы лечите пострадавших?

— Да никак! Ждем, пока перебесятся. Положительная реакция на контакт с потусторонним остается на всю жизнь. Шорох, знаешь ли, меченых не забывает. Надеюсь, это риторический вопрос?

Я дернул бровью:

— Профессиональный. У нас в университете лекция о потустороннем была.

— А, как же, слышал! — Он оживился. — Порезвился у вас какой — то крендель, да?

Я поморщился:

— Зато всех потом так парили.

— Ничего, это нашему брату только на пользу!

Он отвалил, а я остался размышлять о тщете всего сущего. Если рассказать им о Шорохе, они просто — напросто запрут меня на сорок дней, за это время пес — зомби точно взбесится. С другой стороны, никто другой чудовище не видел, а если положительная реакция обнаружится позже, я всегда смогу сказать, что это результат визита на остров Короля. Поди докажи! Главное, самому быть осторожнее и уехать побыстрее: скелет и бурая пена — это не мой стиль.

На следующий день меня выписали, и стало ясно, что укатить в Редстон немедленно не получится.

Родственники приехали за мной всем скопом на вместительном драндулете старосты. Лючик радовался так, словно я вернулся с того света, что было почти правдой, мама рыдала у меня на груди. Я, конечно, черный и, безусловно, бессердечный, но просто сказать всем «чао!» у меня не получилось — внезапный отъезд не вписывался в ситуацию чисто логически. Надо было погостить дома хотя бы недельку. И никуда не уходить по ночам.

— Какой ужас! — не знаю, в который раз повторила мама. По дороге она немного успокоилась, но за руку мою цеплялась так, словно меня вот — вот отберут. — И в дом Гордона кто — то пытался забраться, стекла побили и ушли.

И я даже знаю, что их спугнуло. Надо иметь фантастическое нахальство, чтобы дважды появиться в месте, которое охраняет зомби.

Что же они искали? Наверняка ведь не нашли, иначе второй раз не сунулись бы. Маленькое, легкое, размером чуть больше тетради, так, кажется, шеф Харлик описал. Тут у меня фантазия отказывала: это могли быть сто тысяч в облигациях или исповедь жены премьер — министра, впрочем, за последнее вряд ли стали бы убивать. Яд все еще напоминал о себе слабостью в теле и рассеянностью внимания. За короткое путешествие до дома я устал так, словно пешком прошел весь Краухард из конца в конец, Джо даже пришлось помочь мне раздеться. С семи лет такого со мной не было! Да, я явно болен, и домашний уход мне не повредит, отдохну недельку — другую — домашняя пища, полный покой и на дерьмовую фабрику тащиться не придется. К запрету врачей на ворожбу я относился так, как и полагалось черному — наплевательски, а относительно Шороха склонялся к мысли, что он до меня дотянуться не успел.