Астелия. Пламя войны #2 - Евгений Руд
— Меня нельзя обвинить в равнодушии, — сказала Жанин. — Я знаю, что стоит на кону, лучше многих других. Будь моя воля, я забыла бы о более важных проблемах королевства, чтобы спасти вашу семью.
В ее словах прозвучала чистая, серебряная правда, а еще твердость и решимость. Новый укол страха за своих родных пронзил грудь Беллы. Она опустила голову и закрыла глаза, пытаясь разобраться в сложном переплетении чувств куртизанки, которые она так старательно скрывала.
— Я не понимаю.
— Если бы решения принимала я, я бы вам помогла. Но это не так, — ответила Жанин, и ее голос был полон сострадания и одновременно твердости. — Я поклялась в верности королевству. Мир Карны — холодное, жестокое место, леди. Он наполнен опасностями и врагами нашего народа. Именно королевство его защищает.
Неожиданно пропитанное горечью презрение опалило Беллу, она вздохнула или сдавленно рассмеялась.
— Какая ирония! Человек, которого королевство не смогло защитить, готов пожертвовать другими семьями, служа ему.
Жанин отняла у Беллы свои руки, и в ее голосе появился холодный, с трудом сдерживаемый гнев:
— Без королевства не было бы никаких семей.
— Без семей, — резко сказала Белла, — королевству будет нечего защищать. Как вы можете такое говорить, когда, вероятно, способны им помочь?
Голос и манеры Жанин оставались холодными и непроницаемыми.
— Вы воспользовались своими собственными возможностями, чтобы вытащить на свет самый тяжелый момент моей жизни и с его помощью заставить меня действовать так, как вам этого хочется, Белла. Не думаю, что вы имеете право меня осуждать.
Белла в отчаянии сжала руки.
— Я всего лишь прошу вас помочь мне защитить мою семью.
— Ценой моей клятвы в верности, — ровным голосом сказала Жанин. — Дело не в том, что я не хочу вам помочь, стедгольдер. Или вашим родным. Но в королевстве живет много женщин, у которых есть семьи. И если я смогу спасти десять тысяч из них, пожертвовав вашей, я это сделаю. Это будет плохо, но необходимо. Таков мой долг. Я никогда не предам свою клятву.
Белла выглянула в окно.
— Достаточно, я поняла, — сказала она и через некоторое время добавила: — Вы правы. И я приношу вам свои извинения, леди. Мне не следовало пытаться использовать вашу боль от потери родных как средство, чтобы убедить вас мне помочь.
— Возможно, — сказала Жанин спокойно. — А может, и нет. Я похоронила свою семью, стедгольдер. Это больнее, чем я могла себе представить. Наверное, я тоже пошла бы на все, чтобы их защитить.
— На самом деле я в ужасе. А вдруг я не смогу сделать все, что нужно, в одиночку?
Неожиданно Жанин улыбнулась.
— Этого можешь не бояться, милочка. — Она наклонилась вперед, и в ее глазах появилось напряженное выражение. — Я исполню свой долг перед хозяином. Но я лучше умру, чем допущу, чтобы твои родные пострадали. Я тебе клянусь.
В ее словах Белла услышала искренность, чистую, серебристую интонацию правды, которую Жанин не смогла скрыть.
— Тебе не нужно приносить мне такую клятву, — сказала Белла.
— Тут ты права, не нужно, — не стала спорить с ней Жанин, — но в любом случае это ничего не меняет. Я бы все равно не смогла жить дальше, если бы допустила, чтобы беда случилась с другой семьей. Да и не захотела бы. — Она покачала головой. — Я знаю, это не совсем то, что ты хотела от меня услышать, но больше я ничего пообещать не могу. Прошу тебя, поверь мне, я сделаю все, что будет в моих силах.
— Я тебе верю, — тихо сказала Белла. — И спасибо.
Жанин с серьезным видом кивнула, и Белла снова перестала улавливать ее чувства, она излучала только сдержанность и спокойствие.
— Дамы, — послышался голос снаружи, и в окне появился один из рыцарей, сопровождавших их, — молодой человек с резкими чертами лица и темными внимательными глазами. Он был небрит и выглядел измученным. — Воздушные потоки могут быть непредсказуемы, когда мы будем спускаться. Пристегнитесь ремнями, так будет безопаснее.
Жанин подняла голову и улыбнулась.
— Хорошо, Ральф. Мне кажется, я уже слышала это пару раз — раньше. А где трибун?
Рыцарь ухмыльнулся и кивнул. Затем наклонился поближе и прошептал:
— Спит на крыше. Он очень устал ночью. Чуть не свалился на землю.
— Появиться в столице в таком виде и таким манером было бы чрезвычайно унизительно для великого чемпиона. А разве он не велел вам разбудить его перед тем, как мы прибудем на место? — спросила Жанин.
— Это довольно странно, — ответил Ральф. — Я ничего такого не помню. Я ужасно устал. — Он бросил мимолетный презрительный взгляд в сторону крыши паланкина и сказал: — Прошу вас, дамы, пристегните ремни. Осталось совсем немного.
Жанин показала Белле, как пристегнуть толстые плетеные ремни, а через пару мгновений паланкин начало подбрасывать, он раскачивался и метался из стороны в сторону, ощущение было ужасным, но Белла закрыла глаза и обеими руками вцепилась в ремни. Потом раздался грохот, и Белла поняла, что они снова на земле.
Жанин удовлетворенно вздохнула и убрала свою вышивку в маленькую полотняную сумочку. Они расстегнули ремни и выбрались из паланкина
