Легенда о Чжаояо. Книга 2 - Фэйсян Цзюлу
А когда я изучала механическую магию под руководством Сыма Жуна, Мо Цин садился рядом и тоже возился с деревянными куклами, время от времени рассказывая о чем-нибудь. Порой это были пустячные истории о происшествиях в Цзянху, но из его уст они звучали очень весело и любопытно. Когда я улыбалась, его взгляд становился нежнее весеннего ветра.
Однако самое важное происходило по ночам в тишине дворца Не-зло. В спальне, которая когда-то принадлежала мне, а теперь ему, на большой кровати он шептал на ухо мое имя, наслаждаясь каждым цунем моей кожи. Эти волнующие прикосновения пробуждали один за другим все нервы внутри меня.
День за днем и ночь за ночью он баловал меня до такой степени, что я и думать забыла о мирских делах и обо всем мире. Я столько лет провела в суете, что меня легко опьянила роскошь простой и безмятежной жизни с Мо Цином. Она была прекрасна, как сон. Пока однажды в дверях не возник измученный Гу Ханьгуан.
– Я знаю, что происходит с Ли Чэньланем.
Мое сердце бешено забилось, и я вдруг подумала, что не хочу знать. Но не успел Гу Ханьгуан начать, как появился Линь Цзыюй.
С тревогой на лице он тяжело опустился на колени:
– Я признаю свои грехи и готов понести наказание, но мои братья из Темной стражи всегда верно исполняли приказы. Они не виноваты, и я надеюсь, что бывшая глава сможет упросить нынешнего главу о снисхождении для моих братьев. Прошу, пощадите их! Они верой и правдой служили школе Десяти тысяч убиенных!
Я удивилась. После битвы с Цзян У раненых Темных стражей доставили в школу и после лечения приговорили к каторжным работам у подножия горы. Как только истекут три года, они смогут вернуться к работе в школе. Я думала, что вопрос закрылся, – и вдруг спустя десять или пятнадцать дней ко мне является окровавленный Линь Цзыюй и просит о пощаде. Что же происходит?
– Разве каторжные работы не милостивое наказание для тех, кто поднял смуту? Такой пустяк, а вы уже просите о пощаде?
По сравнению с тем, как предателей наказывала я, Мо Цин обошелся с ними очень мягко…
Линь Цзыюй поднял голову:
– Глава… хочет забрать всех бывших Темных стражей из тюрьмы… и предать их смерти.
Я на миг застыла.
– Что ты сказал?
– Бывшая глава, я знаю, что мое преступление заслуживает смерти, но Темные стражи…
– Где Мо Цин? – прервала я его, поднявшись.
– У горных врат.
Я сложила мудру и вместе с Гу Ханьгуаном оказалась перед горными вратами. У древней арки торчали из земли длинные деревянные колья, а на них висели Темные стражи с пробитой грудью. Хотя я многое повидала, но подобное – впервые, поэтому зрелище сильно потрясло меня.
Под аркой стоял, сцепив руки за спиной, Мо Цин и холодно распоряжался, глядя на висевших:
– Сначала сломайте им челюсти и отрежьте языки.
Как только прозвучал приказ, ученики школы Десяти тысяч убиенных обнажили клинки. Темные стражи были еще живы.
– Остановитесь! – крикнула я.
Ученики посмотрели на Мо Цина. Он слегка кивнул, а затем повернулся ко мне. Лед в его глазах немного оттаял.
– Что ты тут делаешь?
Я огляделась и прямо спросила его:
– Разве ты уже не приговорил их к каторжным работам?
Глаза Мо Цина снова чуть похолодели.
– Кто тебе сказал?
Перед ним тут же появился Линь Цзыюй и грохнулся на колени.
– Я знаю, что мой грех не искупить, и готов отдать свою жизнь! Глава, я лишь прошу…
– Ты верен Чжаояо, так что после того, как отбудешь свой трехлетний срок, у тебя еще будет возможность проявить себя, – произнес Мо Цин и взял меня за руку. – Я наказал их за то, что они возводили на других клевету. В назидание остальным им отрежут языки.
– И что же они говорили?
Мо Цин промолчал, поэтому я снова спросила:
– Это как-то связано со мной?
Линь Цзыюй склонил голову:
– Они обсуждали кое-что из прошлого бывшей главы. Это вина вашего ничтожного слуги, я был недостаточно строг к ним… Глава, пожалуйста, накажите меня вместо них!
А… Догадываюсь, о чем речь. Обо мне и раньше ходили грязные слухи. Про нас с Гу Ханьгуаном знаю даже целую коллекцию похабных историй. А после схватки Цзян У с Мо Цином из-за меня… любое богатое воображение нарисовало бы достаточно красочные картинки. Неудивительно, что Мо Цин разозлился, но его способ наказания сплетников… Такого я от него не ожидала.
Вбить у древней арки деревянные колья… Он же сам давным-давно избавился от столбов для подвешивания тел. Разве не для того, чтобы искоренить подобную жестокость? Почему же сейчас он столь безжалостен?
Я не собиралась вступаться за этих Темных стражей. Они предали Мо Цина, – ему решать, как их наказывать. Я просто взяла его за руку и спросила:
– Мо Цин, почему ты караешь их именно здесь?
Его лицо омрачилось замешательством.
– Ты перестарался, – раздался позади голос Гу Ханьгуана. – Ли Чэньлань, за последние пять лет ты не делал ничего подобного. Если тебя разгневали их длинные языки, тогда просто убей пустомель. А подобный метод совсем не в твоем духе.
На миг в глазах Мо Цина вспыхнул огонек, но он отвернулся и тут же закрыл их. Казалось, в его голове полный беспорядок.
– В последние несколько дней я бывал у подножия Южной горы и многого наслушался. Ты стал жестоким. Пойдем со мной, я расскажу, почему твоя странная рана чудесным образом зажила.
Мы с Гу Ханьгуаном потащили Мо Цина за собой. Прежде чем уйти, я обернулась и глазами подала знак Линь Цзыюю. Он склонил голову, выражая признательность. На самом деле не было нужды благодарить меня: я помогала не ему, а Мо Цину, с которым происходили странные вещи. Пусть я ни разу не стала им свидетелем, но тоже слышала о его кровожадности.
Придя на Южную гору, Гу Ханьгуан достал зеркало и поставил перед ним чашу с водой. Он попросил Мо Цина сесть напротив и спросил:
– Что ты видишь в этой чаше через отражение?
Мо Цин нахмурился:
– Кровь.
Заглянув в зеркало, я увидела лишь чистую и прозрачную воду. Никакой крови. Тогда что не так с Мо Цином?..
Я повернулась к Гу Ханьгуану:
– Ты взял это в школе Зерцало сердца?
– Позаимствовал у Шэнь Цяньцзинь, – кивнул Гу Ханьгуан.
Я не стала расспрашивать. Сейчас не время вдаваться в подробности его отношений с главой терема Созерцания дождя.
Причина, по которой школа Зерцало сердца носила такое название, заключалась в том, что каждый ее ученик на рукоять своего меча вешал зеркальце. У основателя школы было бронзовое, которое отражало, что у человека на сердце. Если оно чисто – человек видел в зеркале предметы как они есть, если же породило внутреннего демона – отражение искажалось. Раз я увидела воду, а Мо Цин – кровь, значит… Значит, в его сердце появился внутренний демон.
Но как же так? Ведь никаких признаков не было! Он просто стал чуть беспощаднее, чем раньше… Хотя и его решения теперь напоминают методы Цзян У: Мо Цина тоже начали бояться. Конечно, последователи демонического пути часто убивают, но к подобным методам прибегают, когда намерены запугать.
Мое сердце сжалось. Возможно, смерть Цзян У и его последние слова стали нашим проклятием…
– Ли Чэньлань, ты ведь не человек, верно? – озвучил мою догадку Гу Ханьгуан. – Ты не сын Повелителя демонов, а скорее… та часть, которую он отринул.
Я давно подозревала. Меч Невыносимой Тяжести признал Мо Цина, а значит, у него была особая связь с Повелителем демонов, который жил больше тысячи лет назад. Печать в той пещере… сдерживала не его сына – он запер там чудовище, вырванное из собственного сердца. Стены, покрытые талисманами с заклинанием, церемонии жертвоприношения, которые моя община проводила каждый год… Наша деревня защищала вовсе не сына Повелителя демонов, как считал Ло Минсюань. Мои предки… охраняли печать.
Когда столько трудностей осталось позади и я наконец шла с Мо Цином рука об руку днем и тонула в его теплых объятиях ночью, мне просто не хотелось знать такую правду. Все, чего я желала, – быть рядом и провести с ним остаток жизни.
