Вампиры тут голодные (СИ) - Тони Марс
Веце зажал кровоточащий нос платком и решительно отворил дверь, заходя внутрь.
На первом этаже за прилавком сидел продавец — тоже один из переселенцев. Он уважительно поприветствовал Веце, правую руку владельца заведения, и вернулся к своим делам.
Полукровка не понимал странной прихоти, почти маниакального желания графа везде и всюду засунуть переселенцев. Повар? Переселенец! Продавец? Переселенец! Уборщик? Переселенец! Торговый партнер? Тоже переселенец!
Как будто никого больше нельзя было найти, честное слово. Веце поднялся на второй этаж, в ресторан, грустно посмотрел на вампиров, редко рассеянных по столикам, на их еду, и спустился вниз. В ресторане Маниэр не обнаружилось.
Полукровка нашел ее там же, где вчера девушку оставил граф — в пристройке гордо именуемой господином “Приемной Дракулы”. Переселенцы, работающие на хозяина, все до одного, юмор оценили. Веце банально не мог понять, что тут смешного.
— Маниэр, пора возвращаться в замок. — девушка вздрогнула и повернулась к Веце. Полукровка невольно отметил, что вампирша сегодня куда меньше похожа на сушеную рыбу, чем вчера. Вот как хорошо на вампиров влияет кровь, у Маниэр мешки под глазами уменьшились, да и сама она уже больше похожа на живое существо, а не умертвие.
— Господин разрешил? — она чуть склонила голову на бок, заглядывая Веце в глаза, словно пыталась там найти ответ. Полукровка неопределенно пожал плечами. Граф не то чтобы разрешил… скорее не запрещал.
— Да, он приказал, чтобы я сам забрал тебя. — не выдержав пытливого взгляда ответил он. Маниэр довольно улыбнулась, всё же не хотелось бы, чтобы граф ее выкинул. А раз зовут назад в замок, значит она полезна. — Но у меня закончилась мана. — закончил Веце, виновато улыбаясь.
Вампирша поправила выбившуюся прядь и непонимающе спросила:
— И в чем проблема? — Веце ехидно усмехнулся. действительно, в чем же проблема? Неужто в том, что без магии им домой не попасть?
— В том, что придется рисовать круг телепортации. Ты сможешь влить в него ману? — полукровка подавил желание повозбухать и перешел сразу к сути. Господин же там один-одинешенек в замке остался, раненый, обессиленный. Вдруг графа съедят монстры, пока тот будет спать?
— Я плохо рисую. — коротко ответила Маниэр, открывая портал. — Да и так гораздо проще. Разве нет? — Веце первым радостно запрыгнул в портальное окно, через мгновение оказываясь в замке.
— И ты молчала? — то ли восхищенно, то ли осуждающе протянул он, до этого дня считавший, что единственное, с чем вампирша способна магичить, это огонь под кастрюлей.
Маниэр поправила манжеты на рукавах и ничего не ответила. Дед отправил её на службу к графу, чтобы она не умерла с голоду и научила Кифена магии, ну и обращению с посохом тоже. Вот какая ее главная цель. Но господин почему-то поручил варить харчи.
Однако она не могла сказать и слова против — от графа Кифена исходила такая подавляющая магия, что и просто находиться в его присутствии было трудно, а спорить о чем-то подобном… такая мысль даже в голову не придет. Повезло Веце — он с детства подле господина, уже давно привык и адаптировался к его природной энергии, ему не страшно. А Маниэр каждый раз холодный пот прошибает и губы немеют — едва ли можно выговорить несколько слов.
Именно это и выдавало в графе оного из сильнейших, а может и сильнейшего вампира клана — сила его настолько велика, что он не может удержать ее в себе и она вырывается наружу, подавляя всех вокруг. Но почему-то так остро чувствовала это только Маниэр, другие же не замечали. Возможно дело в том, что господин не любил вампиров, от того его сила неосознанно действовала именно на них.
Но и графа можно понять — он жил столько лет, как обычный человек, а потом вдруг стал вампиром, тем, кого по определению ненавидят. Конечно, нелюбовь графа к их расе станет только сильнее.
От этого Маниэр становилось немного печально. Она не выбирала, кем родиться, так почему же должна смиренно принимать все насмешки и плевки только потому, что она — вампир? Разве это справедливо? Есть ведь столько разумных, которые совершали грехи куда более тяжкие, чем вампиры, но на это закрывали глаза, на их расы не ставили клеймо.
Маниэр желала свободы. Свободы от предрассудков и необходимости контролировать каждый свой шаг, чтобы не спровоцировать никого на агрессию, ведь она вампир, а таких не любят и бояться. Таких ненавидят.
Ее вполне устраивала ее раса, быть вампиром даже хорошо — они меньше всего втянуты в политику и не связаны с дворцовыми дрязгами и собачником из аристократ. И жизнь в общине, где все друг другу помогают, а Вальдернеские — одна большая семья. И Маниэр любила и свою семью и вампиров. Она такая, какая есть, и изменить это невозможно, так зачем же отрицать очевидное? Она — вампир и это вовсе не плохо.
Это то, чем она гордилась, то чем утешалась, то, что повторяла себе в минуты слабости.
Мало кто по-настоящему знает вампиров, даже господин, глава рода, не пытается их понять. Куда уж про остальных?
Маниэр была куда сильнее, чем могло показаться, но так же часто, как любил ворчать ее дед, сожалела, что не родилась мужчиной. Все двери перед ней были закрыты, и да, это метафора.
Зачем ей талант и огромный магический резерв, если она не способна найти им применение? Если бы у нее только была возможность… Старейшина Доллир, её дед, всегда говорил, что родись она мальчиком, переплюнула бы королевского мага десять раз. Но Маниэр и сам это знала.
И с недавних пор вампиршу мучил один вопрос: разрешит ли ей господин брать книги из библиотеки и изучать магию?
В замке Касара были собраны лучшие фолианты о магии для вампиров. Ведь у каждой расы есть своя, особенная магия и у вампиров тоже.
Девушка отрешенно посмотрела на мешок картошки. И так ясно, зачем Веце привел ее назад, в замок. У этого полукровки, должно быть, три желудка — чтоб накормить его досыта надо готовить на четверых.
Маниэр поставила кастрюлю с водой на металлическую подставку, положила вяленое мясо, и зажгла магический огонь. Пока вся доступная практика в магии ограничивалась готовкой: разжечь огонь, почистить и порезать, помыть. Но что еще, как женщина, она могла сделать?
Может и правда спросить позволения у господина? В худшем случае он
