Предчувствие опасности (СИ) - Сейтимбетов Самат Айдосович

Марена слушала, сосредоточенно высматривая цель — мазок смолой на дереве. Видно было плохо, смола сливалась с коричневатой корой, листья колыхались, отвлекали.

Восприятие +1.

За прошедшие три дня, пока они пробирались лесами на запад, к Бирюзовому Хребту, Марена неоднократно получала это сообщение, равно как и известия о том, что ее Выносливость и Ловкость увеличились. Она считала себя выносливой, да что там, она ей и была, но как выяснилось, работа в кузнице и тяжелые переходы по лесу это не одно и то же.

Обиднее всего было то, что даже Минт справлялся с переходами лучше нее!

— Стреляй, не думай долго, — продолжала наставлять Ираниэль, — иначе ты просто устанешь без толку, без прибавления силы выстрела.

Марена отпустила тетиву, та хлопнула по рукавичке, а стрела улетела куда-то вбок. Чего, собственно, и следовало ожидать, ведь Марена взяла лук в руки только два дня назад. Но все равно было обидно и досадно, словно у нее должно было получиться все с первого раза.

— Просто тебе надо лук по руке, — подбодрила ее Ираниэль.

Верные слова, ведь эльфийка покупала лук под себя, под свои Атрибуты и умения. Кто другой, вроде Минта, даже согнуть его не смог бы. Марена справлялась, благодаря повышенной Силе, но умений и профессий, связанных с луком, пока что не получила.

— Давай еще раз, — скомандовала Ираниэль.

— Возможно, лук просто не мое, — вздохнула Марена.

Настойчивость темной эльфийки — не обладавшей профессией и умениями Наставника — имела немного иные корни. Седые такие морщинистые корни, которые звались Браном Хантрисом. Что в нем нашла Ираниэль, Марена решительно не понимала — молчаливый вредный старикашка, ставший олицетворением горестных известий: смерти бабушки и отца, утраты дома, необходимости бежать и скрываться. Однако же эльфийка вилась вокруг Брана ужом, возилась с Мареной — мол, смотри, я тоже о ней забочусь! — а тот лишь посматривал снисходительно — наверное, потому что от старости уже ничего не мог.

— Давай, я лучше пообщаюсь с Моростоном, — сказала она.

Ираниэль кивнула, взяла обратно лук и пошла развешивать мишени. Охотиться им не требовалось, взяли с собой в дорогу специальных пайков для путешественников, но все равно эльфийка упражнялась в стрельбе каждый день. Марена тоже не отказалась бы помахать молотом — чтобы профессия и умения Кузнеца не падали — но, увы, условия не позволяли.

Она достала Моростона, подсунула ему блестящий камушек и уселась напротив черепахи.

— Только ты у меня и остался, Моростон, — вздохнула она. — Ну что, давай уже ты подчинишься?

Черепаха, покусывая камень, смотрела на нее, не моргая.

— Дед, сколько можно эту хрень жрать? — скривился Минт, с хрустом откусив кусок от пайка.

Бран, наблюдая за Мареной и черепахой, невозмутимо продолжал жевать тот же самый паек.

Ягоды, мясо, хлеб и магия, все это соединялось воедино в в плитках «Быстроеда», самого лучшего из всех пайков, что производились в Стордоре. Единственным его недостатком был хруст корочки, дополнительно защищающей паёк от порчи, позволяя ему храниться годами. Но в случаях, когда лишние звуки были неуместны — вроде сидения в засаде или еще чего — корочку можно было просто предварительно срезать и беззвучно жевать сероватую мякоть.

— Мяса хочу, — проворчал под нос Минт, не отрывая взгляда от Ираниэль.

— Так подойди и возьми, — посоветовал Гатар, лениво забрасывающий в рот кусочки плитки. — Ираниэль любит смелых и решительных. Сильных.

— Летитебыстроточновцеееееель, — тем временем пропела Ираниэль на темноэльфийском, активируя одно из своих умений-заклинаний.

Стрела сорвалась с лука, превращаясь в десять, и все они ударили в импровизированные мишени — пучки травы на кустах и ветках. Марена лишь вздохнула завистливо, но тут же подобралась, придвинулась к Моростону, снова начала сверлить его взглядом, продолжая попытки установить связь.

— То-то она меня в кусты забросила позавчера, — продолжал ворчать Минт.

— Так она проверяла, есть у тебя Сила или нет, — объяснил Гатар. — А Силы у тебя нет!

— Конечно, у меня нет Силы! — возмутился Минт. — У меня ж одна профессия! Демона лысого я бы 53-й уровень Барда взял, если бы разбрасывался!

— Все давно уже придумано умными шаманами, — наставительно заметил Гатар, — надо только пользоваться их мудростью! Слушай же!

Бран прислушался, но почти сразу же понял, что ничего нового не услышит. Для Минта слова орка может и были откровением, но Бран знал о «Пути трех профессий», основы которого сейчас излагал Гатар.

Многие исповедовали тот же подход, что и Минт — одна профессия и улучшаем ее до упора, что позволяло сосредоточить все усилия на ограниченном числе умений, в результате чего уровень профессии рос быстрее, чем у тех, кто «разбрасывался». За каждый уровень Минт получал +10 к одному из трех Атрибутов, связанных с профессий Барда, и по +1 к одному из Умений Барда, так как это была его основная профессия. За каждый новый уровень профессии Минт получал по +1 к одному из все тех же трех Атрибутов (большая часть профессий повышала 3 ключевых атрибута, хотя имелись профессии повышавшие и 4, и 5 атрибутов), и по +0,1 к каждому из умений Барда. Повышение собственными трудами Умений, тоже приносило +1 к одному из атрибутов.

Преимущества были понятны — быстрый рост, сосредоточение усилий. Недостатки подхода были продолжением его достоинств — повышались только 3 атрибута из 8, так как Удача не повышалась напрямую, Вера же требовала специфических профессий и действий, развитие выходило однобоким. К тому же профессия и связанные с ней умения рано или поздно упирались в потолок, когда уже не удавалось получать опыт простыми повторениями, одной и той же работой. Отчасти все это компенсировалось обычным путем повышения остальных атрибутов — тренировками и занятиями, но только отчасти. Для дальнейшего прорыва в профессии требовалось приложение массы усилий, изобретение нового, и с этим мало кто справлялся.

Для компенсации этих недостатков и был придуман «Путь трех профессий» — их надо было выбрать так, чтобы они вместе закрывали 8 атрибутов из 10, а потом ловко чередовать, меняя основную профессию и, стало быть, развиваясь более-менее равномерно.

— Дед, а ты как свои профессии получил? — неожиданно спросил Минт, отвлекаясь от объяснений орка.

Отвлекло его, впрочем, скорее зрелище Ираниэль, приступившей к «отработке ловкости». Она прыгала и скакала по веткам, переворачивалась, бежала по стволам деревьев, срывалась, падала, приземлялась и снова запрыгивала на деревья, и все время стреляла, стреляла, стреляла в движении, не прекращая обстрела ни на секунду. Не все стрелы летели в мишень, но Минта, разумеется, интересовали вовсе не они, а тело Ираниэль, потное, проворное и выглядевшее в движении особенно соблазнительно.

Бран отметил, что Ираниэль — несмотря на изменения тела — не утратила координации и подвижности, умения стремительно передвигаться по деревьям, присущего всем эльфам. Конечно, люди и другие живые могли не хуже, но умения за счет атрибутов и тренировок не шли ни в какое сравнение с теми, кто с детства привыкал передвигаться по деревьям, словно по земле.

— Тяжелым трудом, — ответил чистую правду Бран.

Марена сейчас тяжело трудилась, пытаясь установить связь с Моростоном. Да и в целом, внучка Укротительницы в эти три дня сражалась с горем привычным способом — работой и еще раз работой. Большую часть времени они шли и шли по лесу, продвигаясь все дальше от Амадеума, но там, где остальные на привалах садились и отдыхали, Марена принималась за тренировки. Примерялась к новым профессиям, обсуждала с другими — в основном с Гатаром — что такое быть воином, задавалась вопросами мести и пыталась подчинить Моростона.

— Быть артистом — тоже нелегкий труд! — немного пафосно воскликнул Минт, явно играя на публику.