Redhat - Жизнь замечательных братьев

— Супер–мега–защитную мантию! – передразнил Джагсон.

— Можешь не надевать, если не хочешь, — обиделся Антонин, — но не проси о помощи, когда тебя скосит Петрификусом. Родольфус, не спи. Ты тоже хочешь что‑нибудь сказать?

— Ничего, я со всем согласен, — равнодушно откликнулся старший Лестрейндж.

— Где же все‑таки твой братец? – не отставал Тони. – Или ему, драклы дери, наскучила наша честная компания?

— Раба будет с минуты на минуту, — не слишком уверенно пробормотал Родольфус. Антонин хмыкнул, а Джагсон наклонился к Макнейру и что‑то зашептал ему на ухо, нагло ухмыляясь.

По правде говоря, Лестрейндж совершенно не понимал, что творилось с младшим братом. Задиру Рабастана будто подменили, и новый «вариант» заставлял Руди серьезно беспокоиться. Из двух зол старший Лестрейндж предпочитал выбирать знакомое, а пустые глаза брата напоминали черный туннель, уводящий в неизведанные опасные глубины. «Не дай Мерлин, у него крыша поехала. Упрячут в Мунго по соседству с теми аврорами…» — от этой мысли Родольфус зябко поежился.

— Руди! Да очнись, соня, захват проспишь! – загоготал ему прямо в лицо Долохов.

— Жена не дает тебе роздыху? – нахально осведомился Макнейр.

— Вроде того, — ледяным голосом отрезал Родольфус. – Но это гораздо лучше, чем прятаться на свалке от летающей кочерги Клотильды, — Уолден, которому вправду частенько доставалось от грозной супруги, побагровел от стыда, а соратники дружно заржали.

— Ну, раз все решено, давайте выпьем за успех операции! – предложил хозяин, призывая из шкафчика стаканы, а из кладовой – две бутылки огневиски. – Питер, присоединяйся! – заорал Долохов в приоткрытую дверь.

— Благодарю, что вспомнили! – обиженно отозвался Петтигрю, боком протискиваясь в комнату. – Я вам кто – Золушка? Десять мантий за два часа, я все пальцы себе исколол!

— Не ной, Пит – дерябни, дело быстрее пойдет! – добродушно возразил Антонин, сунув в серебряную руку Пожирателя полный стакан. – У всех есть? Тогда за победу, р–р–ребята–а! – и Долохов одним глотком осушил свою чару.

«Хороша победа – брать в плен трех женщин и рыжего олуха», — невольно сказал себе Лестрейндж, с трудом глотая дурмштрангскую сивуху. К счастью, Белла была слишком занята своей внешностью и даже не удивилась, когда Руди сунул нос в спальню, чтобы попрощаться – вместо ответа супруга удостоила его горстью шпилек. Петтигрю еле пригубил огневиски и засеменил обратно к манекенам: среди черного сукна поблескивали шестиугольные металлические вставки, на которые Хвост поспешно накладывал Защитные чары.

— Руди, а что это за слухи насчет женитьбы Рабастана? – поинтересовался моментально захмелевший Джагсон. – Кстати, странно – ни его нет, ни Северуса…

— Тебя тоже кочергой по башке шарахнули? Какая женитьба, при чем тут Снейп? – удивился Лестрейндж; соратник гнусно захихикал, а Макнейр мстительно осклабился.

— Тильда слыхала от мадам Малкин, что Раба‑де мантию парадную заказывал, — елейным голосом продолжал Пожиратель. – А Севка на банкете какой‑то скучный был, даже злой, на Питера наорал… Позор всему роду, а, Рудольф?

— Не знаю и знать не желаю, к чему ты клонишь, — Родольфус угрожающе сдвинул брови и потянулся за палочкой, но тут за грязным окошком раздался шелест и сердитое уханье. Спустя мгновение над домиком взлетел крупный ушастый филин со связкой писем.

— Тони, это тебе любовные послания? Или птичка адресом ошиблась? – воскликнул с дивана Малсибер.

— Я ничего не видел. Погоди, схожу, проверю, — откликнулся Долохов. – Руди, будь другом – поторопи Питера, а то он там что‑то долго копается.

Но Лестрейндж не отреагировал; при виде мелькнувшей за окном крылатой тени у Пожирателя екнуло сердце. Руди не знал, почему, но предстоящий пустяковый захват показался ему опасностью, роковой ошибкой похуже Лонгботтомов. Как бы все не обернулось совсем скверно… В то же время старший Лестрейндж не знал, радоваться ему или расстраиваться из‑за отсутствия Рабастана. «Вот бы оказаться за много миль отсюда, и без меток…» — закралась в голову и вовсе крамольная мысль; Родольфус поперхнулся огневиски и, нахмурившись, отвернулся от продолжавшего гоготать Джагсона.

— Черт–те что творится! – объявил вернувшийся на кухню Антонин. – Руку даю на Сектум, что за дверью кто‑то прятался! Малсибер, мне, чтобы померещилось, надо пинту выпить, а не стакан! Руди, ты слышал звук дезаппарации?

— Нет, — пожал плечами Лестрейндж. – Наверное, кто‑то случайно не туда попал, перепугался и… Аврорские детекторы не барахлят?

— Вчера чинил, — буркнул Долохов, сосредоточенно наморщив лоб, – добавил сигнал против всех чужих. А раз не пищит, значит… ну что за бред, Родольфус, кто из наших станет ползать под окнами?

— Игорь любил поползать, — оскалился Фенрир Грейбек, оторвавшись от горлышка бутылки.

— Не поминай лихо, — строго отрезал Антонин и потер Метку на руке. – Щ–щипется, дементор ее… Эй, ребята, банкет окончен, пора за дело! Амикус, дракон тебя туды–сюды, вылезай из‑под стола! Малсибер, на всех Отрезвляющее – потом сразу приходите за мантиями! Руди, можно тебя на два слова?

Удивленный Лестрейндж прошел за хозяином в тесный чулан, где коптил единственный сальный огарок. Притворив дверь, Долохов практически прижал соратника к стене и зашептал, нервно дергая острым подбородком:

— Я давно хотел у тебя кое‑что спросить, но все момент не подворачивался… Руди, ты уж заранее меня извини и не обижайся, но… ты за Рабастаном ничего эдакого не замечал?

— И ты туда же? – разозлился Лестрейндж. – Что‑то от твоего пойла у всех ум за разум заходит!

— Да не то, не про женитьбу, оно меня не касается, — замахал руками Тони. – Ты скажи — Раба, часом, в секретные агенты не подался? – Родольфус захлопал глазами. – Ну, Каркарова помнишь? Так вот, может, твой братец…

— Ты сравниваешь Рабастана с этим предателем?! – взвился Руди.

— Что ты, что ты! Хотя, сам понимаешь: сначала карьеризм, спецпоручения от Лорда, потом директор в каком‑нибудь Дурмштранге, объятия с Альбусом, мантикора его… а там, гляди, и своих сдавать начнет, коли припрет, — замялся Долохов, грызя желтоватые ногти.

— Ты все путаешь, и про Игоря тоже. Лучше следи за Питером, как бы он патент на броневое платье не присвоил, — иронично усмехнулся Лестрейндж; Антонин хлопнул себя по лбу и выскочил из чулана, громко клича Петтигрю. Ухмылка тут же пропала с лица Родольфуса: он глухо выругался и с досадой пнул ящик гнилой картошки. Можно было сколько угодно притворяться перед самим собой и осаживать нахальных товарищей, но опасений это не убавляло. Кому, как не Родольфусу, было знать, на что способен господин младший Лестрейндж в «неблагополучные периоды жизни»? Мысленно поклявшись при встрече вытрясти из брата всю правду, Руди задул свечу и, тяжело вздохнув, направился в кабинет Долохова, где Пожиратели поспешно выбирали и надевали новые мантии.