Николай Басов - Доказательство человечности
Проснувшись, Лотар почувствовал себя ещё лучше, чем вчера. Он был почти так же силён, как обычно. С некоторой опаской он попробовал вытащить Гвинед из ножен и убедился, что это совсем просто.
Воды у них осталось очень мало, но почему-то сейчас их это уже не волновало. Они были вполне готовы обойтись и без воды. Даже Лотар думал об этом без внутреннего содрогания.
Они шли почти весь день. Иногда лениво разговаривали. Но потом путь стал очень тяжёлым и было уже не до разговоров. Они ползли по таким узким проходам, что временами Рубосу приходилось снимать свою рубаху, чтобы протиснуться вперёд. Один раз пришлось останавливаться и ятаганом мирамца разбивать какой-то пористый камень, перегородивший дорогу так, что даже Сухмет не мог проползти.
Они так увлеклись, что забыли о привале, который обычно делали в середине перехода. Они вспомнили об этом, лишь вывалившись совершенно неожиданно в прекрасный, широкий и такой высокий коридор, что по нему можно было идти даже не пригибая голову.
Лотар смутно припомнил дорогу, которую видел, очнувшись после болезни.. Но оказалось, что память, когда пребываешь в том состоянии, способна подвести, и как он ни вспоминал, что же тогда насторожило его, это ни к чему не привело.
Широкий и ровный путь ободрил их. Они стали спокойнее, веселее и немного беспечнее. Они разговаривали громкими голосами, словно уже вышли на поверхность и все опасности остались позади. Они топали по камням, не боясь, что пласт земли рухнет им на головы или впереди окажется тупик и придётся возвращаться, чтобы попробовать другой путь у ближайшей развилки.
Неожиданно Рубос произнёс, громко цокнув языком:
— Мне кажется или действительно стало светло?
Тогда и Лотар осмотрелся вокруг. Стены, верх, даже камни под ногами были залиты осторожным, вкрадчивым светом, возникающим словно бы из воздуха.
— В самом деле. Это те самые микроорганизмы, что в подземелье Ашмилонского дворца? — спросил он Сухмета.
Но старый раб, который тоже, казалось, только сейчас почувствовал этот свет, с тревогой осматривался по сторонам.
— Здесь не было света, когда я в эфирном теле разведывал этот путь.
— Не было или ты не заметил его? — спросил Рубос.
— Определённо не было.
Лотар сосредоточился, пытаясь вспомнить, что он сам видел тогда.
— Мне почудилось здесь что-то странное, но неопасное. Может быть, это был свет?
— Свет — это хорошо, — сказал Рубос. — Я чувствую, что он совсем не лишний для меня.
Они пошли дальше. Свет стал ярче. Внезапно Лотар услышал звук, к которому уже некоторое время был готов, и даже удивлялся, что его нет, — звон колокольчиков, слышимый только ему одному. Звон был ещё еле ощутимым, но настойчивым.
Лотар проверил, как вытаскивается Гвинед из ножен. Рубос перехватил этот жест и большим пальцем левой руки проверил остроту своего ятагана. В этом есть что-то мясницкое, подумал Лотар.
— Сухмет, дай Рубосу свой ремешок.
— Но, господин мой, я не чувствую…
— Не спорь.
Сухмет поспешно выполнил приказ. Пока он повязывал Рубосу эту полоску кожи, Лотар ушёл вперёд. За ближайшим поворотом он увидел выход из коридора. Он был ещё ярче, почти таким, как свет обычного, хотя и пасмурного дня на Северном континенте. Лотар остановился, решив подождать, пока глаза привыкнут к свету после непроглядной темени подземелья, но оказалось, что это не нужно: сила света возрастала в этом лабиринте постепенно, так что глаза не нуждались в привыкании.
Он пошёл вперёд. Перед выходом из коридора ещё раз остановился, проверил, нет ли засады. Нет, он не чувствовал ничего особенного. Лишь свет, упругий, хотя и не настоящий солнечный свет. Лотар и не предполагал раньше, что может воспринимать его как особую, очень насыщенную субстанцию. Сухмет был прав: чтобы правильно воспринимать этот мир, стоило провести некоторое время в пещере.
Он вышел из тоннеля и замер. Вокруг была такая красота, что дух захватывало. Высокие точёные столбы породы, светящейся всеми цветами радуги, уходили в голубое марево, закрывшее потолок этого огромного, почти бесконечного зала. Настоящий каменный лес, с деревьями, кустами, восхитительно яркой голубоватой травой, выросшими из прозрачных или матовых минералов, настоящий лабиринт неповторимой, особенной в каждом образце красоты, неведомой человеческому глазу. Даже колокольчики несколько примолкли.
Сзади зашуршали камешки, это следом за Лотаром вышли Рубос и Сухмет. Мирамец охнул от неожиданности и растерянно опустил меч.
Они ходили от одного дивного творения природы к другому, расслабленные, размагниченные, словно им была обещана вечная жизнь и не существовало в мире угрозы, которая могла бы вторгнуться сюда.
— Как ни жаль, — сказал наконец Сухмет, — а придётся идти дальше.
— Да, — кивнул Лотар. — Где здесь выход?
— В той стороне, — старик махнул куда-то вбок.
Всё ещё восхищаясь и останавливаясь время от времени перед иными потрясающе красивыми образцами этого собрания каменных чудес, они продвигались в направлении, указанном Сухметом.
Вдруг колокольчики взорвались таким оглушительным боем, что Лотар выхватил Гвинед и сделал поворот на месте, чтобы понять, откуда исходит опасность. Вокруг всё было тихо, и всё-таки он знал, что сейчас что-то будет.
Его поведение подействовало и на остальных. Они подошли к нему, а Сухмет так даже повернулся спиной, чтобы видеть, что происходит сзади. Но по-прежнему всё было спокойно. И самое удивительное, что в этом свете, в его разноцветном сиянии Лотар ничего не мог почувствовать, ничего не мог ощутить.
Они снова зашагали вперёд. И вот, когда уже и выход из этого зала тёмным провалом показался за рядом сиреневых колонн, вдруг что-то ощутимо навалилось на них. Лотар поднял голову и на небольшом уступе, рядом с выходом из зала, увидел что-то тёмное, похожее ещё на одну пещеру. Он напряг зрение, но ничего не мог понять в этом обманном, неверном свете.
— Кто ты? — спросил он. — Отзовись.
Пятно легко слетело со стены и размытой кляксой стало приближаться, сгущая сиреневый свет колонн вокруг себя до фиолетовой темноты.
Тогда Сухмет выбросил вперёд обе руки, с кончиков его пальцев сорвалась ломаная линия снимающей заклинания энергии. Она упала на пятно перед ними, и с того словно спала завеса.
Лотар, Рубос и Сухмет задохнулись от изумления.
На них спокойно, почти безжизненно смотрело лицо принцессы Мицар. И на этом прекрасном лице яростно горели, затмевая весь блеск зала, красные, пронизывающие до самых глубин человеческой души, демонические глаза Нуримана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});