Гай Кей - Изабель

Двести тысяч гниющих тел. Мир, окрашенный красным.

«Я не добрый человек».

Здесь два волка. Неда снова затошнило. Ему пришло в голову, что эти двое своей войной могли устроить в мире большой пожар. И что они уже это сделали.

Но не успел он подумать об этом с внезапным испугом, как Изабель сказала:

— Никаких мечей. Никакого оружия. Этого не будет. Слушайте мою волю. Слушайте меня внимательно, ибо я скажу только один раз. Я не собираюсь покидать это место. Вы не будете драться друг с другом. Кадел, ты отпустишь друида и его духов, пусть покоятся с миром, когда погаснут огни призыва. Меня уже вызвали. Они в этом больше не участвуют. Обещай мне сейчас, что ты их отпустишь.

Она в упор смотрела на него.

— Я их отпущу, — после короткой паузы ответил Кадел.

— Ты не будешь менять облик, чтобы разыскать меня. Поклянись.

— Клянусь. Но что значит «разыскать»?

Нед тоже задал себе этот вопрос.

Она перевела взгляд с Кадела на второго мужчину.

— Когда наступит утро, после восхода солнца, и не раньше, вы оба начнете меня искать.

Фелан смотрел на нее, молча.

Она продолжала:

— Назовите это рыцарским походом. Сделайте вид, что вы — доблестные, почтенные мужи, не обремененные никакими грехами. Тот, кто найдет меня первым, докажет этим свое превосходство. Я буду прятаться, найти меня будет нелегко. Вы уж мне поверьте. Я не желаю, чтобы меня было найти легко, не прикладывая усилий. — Она помолчала. — У вас есть три дня.

— А если… нам это не удастся? — Голос Фелана звучал тихо.

— Тогда делайте друг с другом что хотите, это не будет иметь значения. Вы не оправдаете моих надежд, вы оба. И докажете, что я для вас не имею значения.

Она замолчала, посмотрела на одного, потом на другого, потом прибавила, уже другим тоном:

— Я бы предпочла, чтобы меня нашли.

Впервые в ее голосе прозвучала неуверенность, подумал Нед. Наверху, где горели факелы, царило молчание.

— Это… ты предлагаешь детскую игру, моя госпожа. Мне необходимо его убить. — В голосе Кадела звучала мука.

— Я думала, ты любишь детские игры. — Намек на слабость исчез так же быстро, как появился. — И я запрещаю убивать сейчас. Такова моя воля. Но вот еще что: тот, кто найдет меня первым, может принести в жертву того, кто потерпит неудачу. С моего согласия. И по моему желанию.

Боже правый, подумал Нед. «По моему желанию».

— Поклянитесь исполнить это, все это, а после я уйду.

— Ты только что пришла, — произнес Фелан так тихо, что они едва расслышали. — И я должен потерять тебя так скоро?

— Найди меня, — холодно ответила она, — и таким образом сохранишь меня, если это так для тебя важно. Или уйди прочь и высеки еще одну скульптуру. Камень вместо плоти, можешь выбрать. А сейчас поклянитесь оба. Три дня. Найдите меня. Проигравший будет принесен в жертву, в наказание за неудачу.

Она снова повернулась к Каделу.

— Ты назовешь это игрой?

Она такая жестокая, подумал Нед. Высокая, яркая, как огонь, и ужасающе холодная. Он чувствовал себя маленьким, ни на что не годным; ребенком, который подслушивает. И он был таким, почти во всем, что имело значение.

Он слышал, как двое мужчин дали ей клятву, один за другим.

— Нед, нам надо идти, — прошептала Кейт. — Пока она не ушла и они не начали осматривать все вокруг.

Это правда.

«Я больше никогда ее не увижу», — думал Нед.

— Мне необходимо вернуть ее обратно, — вот что он прошептал, повторяя свои слова, и почувствовал себя глупо, еще не договорив. «Мне необходимо». Какое здесь имеет значение то, что необходимо ему?

— Мелани? Мы попробуем. Мы подумаем как. Но не здесь. Пойдем, Нед!

Кейт все еще держала его за руку; потянула его прочь, и он пошел за ней, и они ушли от этого места. От женщины, чье имя теперь звенело у него в голове, пело этим ускользающим, все время меняющимся голосом и останется в нем навсегда. Он это знал, уже тогда, в первую ночь. Что оно никогда не исчезнет.

Уйти оттуда оказалось не слишком сложно, проскользнуть снова на север через луг, мимо стены. Фелан был прав. Когда они вышли за пределы древнего города, на тропинку, небо начало светлеть. К тому времени, когда они добрались до железных ворот и вышли из них, их снова окружал свет дня поздней весны, яркий и прекрасный.

Было ветрено, солнце висело на западе, впереди, словно поджидая их. Микроавтобус стоял на площадке, других машин не было. Нед уставился на него. Он казался чужеродным, не имеющим смысла предметом.

Он подошел к нему. Сумка Мелани лежала на переднем пассажирском сиденье. Видеть ее было тяжело, это сбивало с толку. Они только что смотрели на мечи и жертвенный топор, на быка, лежащего в луже собственной крови, после того, как он прошел между священными огнями.

Как может существовать в этом мире микроавтобус марки «Рено»? Как может Мелани не быть здесь? Нед чувствовал себя очень неуверенно, думая об этом. И боялся.

Ни один из них не умел водить машину, и к тому же автомобиль был заперт — им придется идти пешком. Нед слышал внизу шум машин, иногда раздавался гудок. Это тоже было странно до невозможности. Кейт опять потянула его за руку, и они двинулись вниз.

Это было трудно, у него не шли ноги, хотя Кейт тащила его за руку. Он знал, чего ему хочется. Ему хотелось вернуться обратно в потерянный лунный свет позади. «Найдите меня», — сказала она, Изабель.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 10

Нед начал плакать, шагая обратно в Экс. Среди шума и хаоса дорожного движения, когда они подошли к городу, его настигло запоздалое чувство ужаса, последствие пережитого кошмара. Было трудно идти вперед. Ему хотелось только рухнуть где-нибудь у дороги, на скамейку, на что угодно. Он не мог перестать думать о Мелани, о том, что она исчезла. Ее нет. Ее забрали. И что он скажет отцу и остальным? Как можно рассказать такое?

Кейт ничего не говорила, и это было благословением.

Когда они подошли к кольцевой дороге, Нед краем глаза увидел, что она снова прикусила губу, глядя прямо перед собой. Он подумал о ней и о том, что чуть было не произошло. Кейт была на волосок, не больше, от того, что случилось с Мелани. Она уже уходила от него, поднималась наверх, к руинам. Это ей предстояло пройти между огнями Белтейна.

«Она слишком молода», — сказал тогда тот человек, которого они знали, Фелан.

Это ничего бы не изменило. И пятнадцать лет не считались таким уж юным возрастом в те дни, когда эта история, по-видимому, началась. Можно было выйти замуж к пятнадцати годам, иметь детей. Когда-то люди быстрее взрослели.