Рэй Брэдбери - О скитаньях вечных и о Земле

Она сидела в лунном сиянии, будто деревянная кукла. Он снова поцеловал ее в губы.

– Я люблю тебя, – шептала Сеси. – Я здесь, это меня ты увидел в ее глазах, меня, а я тебя люблю, хоть бы она тебя никогда не полюбила.

Он отодвинулся и сидел рядом с Энн такой измученный, будто перед тем пробежал невесть сколько.

– Не понимаю, что это делается?.. Только сейчас…

– Да? – спросила Сеси.

– Сейчас мне показалось… – Он протер руками глаза. – Неважно. Отвезти тебя домой?

– Пожалуйста, – сказала Энн Лири.

Он почмокал лошади, вяло дернул вожжи, и повозка тронулась. Шуршали колеса, шлепали ремни, катилась серебристая повозка, а кругом ранняя весенняя ночь – всего одиннадцать часов, – и мимо скользят мерцающие поля и луга, благоухающие клевером.

И Сеси, глядя на поля, на луга, думала: «Все можно отдать, ничего не жалко, чтобы быть с ним вместе, с этой ночи и навсегда». И она услышала издали голоса своих родителей: «Будь осторожна. Неужели ты хочешь потерять свою магическую силу? А ты ее потеряешь, если выйдешь замуж за простого смертного. Берегись. Ведь ты этого не хочешь?»

«Да, хочу, – подумала Сеси. – Я даже этим готова поступиться хоть сейчас, если только я ему нужна. И не надо больше метаться по свету весенними вечерами, не надо вселяться в птиц, собак, кошек, лис – мне нужно одно: быть с ним. Только с ним. Только с ним».

Дорога под ними шуршала, бежала назад.

– Том, – заговорила наконец Энн.

– Да? – Он угрюмо смотрел на дорогу, на лошадь, на деревья, небо и звезды.

– Если ты когда-нибудь, в будущем, попадешь в Грин-Таун в Иллинойсе – это несколько миль отсюда, – можешь ты сделать мне одолжение?

– Возможно.

– Можешь ты там зайти к моей подруге? – Энн Лири сказала это запинаясь, неуверенно.

– Зачем?

– Это моя хорошая подруга… Я рассказывала ей про тебя. Я тебе дам адрес. Минутку.

Повозка остановилась возле дома Энн, она достала из сумочки карандаш и бумагу и, положив листок на колено, стала писать при свете луны.

– Вот. Разберешь?

Он поглядел на листок и озадаченно кивнул.

– «Сеси Элиот. Тополевая улица, 12, Грин-Таун, Иллинойс», – прочел он.

– Зайдешь к ней как-нибудь? – спросила Энн.

– Как-нибудь, – ответил он.

– Обещаешь?

– Какое отношение это имеет к нам? – сердито крикнул он. – На что мне бумажки, имена?

Он скомкал листок и сунул бумажный шарик в карман.

– Пожалуйста, обещай! – сказала Сеси.

– …обещай… – сказала Энн.

– Ладно, ладно, только не приставай! – крикнул он.

«Я устала, – подумала Сеси. – Не могу больше. Пора домой. Силы кончаются. У меня всего на несколько часов сил хватает, когда я ночью вот так странствую… Но на прощание…»

– …на прощание, – сказала Энн.

Она поцеловала Тома в губы.

– Это я тебя целую, – сказала Сеси.

Том отодвинул от себя Энн Лири и поглядел на нее, заглянул ей в самую душу. Он ничего не сказал, но лицо его медленно, очень медленно разгладилось, морщины исчезли, каменные губы смягчились, и он еще раз пристально всмотрелся в озаренное луной лицо, белеющее перед ним.

Потом помог ей сойти с повозки и быстро, даже не сказав «спокойной ночи», покатил прочь.

Сеси отпустила Энн.

Энн Лири вскрикнула, точно вырвалась из плена, побежала по светлой дорожке к дому и захлопнула за собой дверь.

Сеси чуть помешкала. Глазами сверчка она посмотрела на ночной весенний мир. Одну минутку, не больше, глядя глазами лягушки, посидела в одиночестве возле пруда. Глазами ночной птицы глянула вниз с высокого, купающегося в лунном свете вяза и увидела, как гаснет свет в двух домиках – ближнем и другом, в миле отсюда. Она думала о себе, о всех своих, о своем редком даре, о том, что ни одна девушка в их роду не может выйти замуж за человека, живущего в этом большом мире за холмами.

«Том. – Ее душа, теряя силы, летела в ночной птице под деревьями, над темными полями дикой горчицы. – Том, ты сохранил листок? Зайдешь когда-нибудь, как-нибудь, при случае навестить меня? Узнаешь меня? Вглядишься в мое лицо и вспомнишь, где меня видел, почувствуешь, что любишь меня, как я люблю тебя – всем сердцем и навсегда?»

Она остановилась, а кругом – прохладный ночной воздух, и миллионы миль до городов и людей, и далеко-далеко внизу фермы и поля, реки и холмы.

Тихонько: «Том?»

Том спал. Была уже глубокая ночь; его одежда аккуратно висела на стульях, на спинке кровати. А возле его головы на белой подушке ладонью кверху удобно покоилась рука, и на ладони лежал клочок бумаги с буквами. Медленно-медленно пальцы согнулись и крепко его сжали. И Том даже не шелохнулся, даже не заметил, когда черный дрозд на миг тихо и мягко прильнул к переливающемуся лунными бликами окну, бесшумно вспорхнул, замер – и полетел прочь, на восток, над спящей землей.

Рэй Бредбери

Возвращение

* * *

– Идут! – сказала Сеси, неподвижно лежа на постели.

– Где же они? – завопил Тимоти, появляясь в дверях.

– Кто – где. Одни – над Европой, другие – летят над Азией, третьи – еще над Островами, а кто-то над Южной Америкой, – не открывая глаз, ответила Сеси, чуть дрогнув длинными, пушистыми ресницами.

Скрипнув половицей, Тимоти сделал осторожный шаг к постели.

– А КТО они?

– Дядюшка Эйнар, дядюшка Фрай с кузеном Уильямом, Фрульда и Хельгар с тетей Морганой, кузен Вивьен и дядюшка Иоганн.

– Они высоко в небе? – не справившись с волнением, взвизгнул Тимоти, восторженно поблескивая серыми глазенками. В минуты восторга он выглядел младше своих четырнадцати лет.

Дом, погруженный в темноту, чуть подрагивал под порывами усиливающегося ветра. В комнату слабо проникал звездный свет.

– Они летят по воздуху, крадутся по земле, пробираются под землей, меняя по пути свое обличье, – неразборчиво прошелестел сонный голос Сеси. Она лежала не шевелясь, полностью ушедшая в свои видения, и рассказывала:

– Вот кто-то, обернувшись волком, уходит от водопада по отмели черной реки, в неровном свете звезд серебрится его шерсть. Коричневый дубовый лист плавно парит в ночном небе. Промелькнула маленькая летучая мышь. Я вижу, я вижу, как они пробираются сквозь густой подлесок, скользят между верхушками деревьев. Скоро они будут здесь!

– А они успеют к завтрашней ночи? – Тимоти не замечал, как его руки комкают одеяло и как все быстрее раскачивается свисающая с его рукава серебряная паутинка, на которой паук исполнял свои диковинные танцы. Тимоти склонился над сестрой:

– Они точно успеют к Возвращению?

– Конечно, Тимоти, успокойся, – вздохнула Сеси. Она вдруг впала в какое-то оцепенение. – Не приставай ко мне со своими вопросами. Иди спать. А я пойду поброжу по своим любимым местам.