Антон Антонов - Священный сезон

Да и потом Василиса – родная дочь старейшины Владимира, верховного предводителя язычников. Они уж как-нибудь разберутся с грехами по-семейному.

Вот христиане – совсем другое дело. Предводителя Ордена креста и меча сожгли живьем ватажники принца Гамлета при попустительстве князя Игоря и лунной ведьмы, а иеромонаха Арсения убили антропоксены, но по лесу наверняка разнесется и альтернативный слух – будто он погиб от партизанской пули.

Это уже прямой повод для того, чтобы заподозрить заговор с целью истребления лидеров христиан.

А тут еще и архиепископ при смерти. Он уже старый и болезни подкосили его задолго до злополучной облавы – но если он вдруг умрет сейчас, когда творятся все эти безобразия, то никому не будет дела до подлинных причин его смерти.

Фанатики шепнут, что архиерея отравили – и через пару дней половина православных будет уверена, что так оно и есть.

Между тем иеромонах Арсений был первым кандидатом на возведение в епископский сан, и архиепископ Сергий колебался только потому, что Арсений был сторонником идеи земного рая и космического ада.

Сам Сергий слыл ортодоксом и отвергал все учения более молодых проповедников, пытавшихся объяснить, откуда взялись антропоксены и почему о них ни слова не сказано в Библии.

Архиепископ утверждал, что в Библии написано все, и в ней каждое слово – правда. И если там не говорится об инопланетянах – значит, их вовсе нет на свете. Антропоксены же – это просто наваждение бесовское.

Однако для наваждения антропоксены были что-то уж чересчур активны. Проще было считать их напрямую бесами – силой, безусловно, нечистой, но вполне материальной.

Но даже и в этом случае оставалась главная загвоздка – почему бесы спускаются с неба, если им по всем законам положено появляться из преисподней.

Именно в этом вопросе у архиепископа с Арсением были серьезные разногласия.

Однако иеромонах отличался тем, что не был фанатиком. Он был готов признать любые теории – лишь бы основы веры сохранялись в неизменности.

Дело ведь не в том, где находится рай, а в том, как туда попасть и чем заслужить спасение и оправдание на Страшном суде.

Эта терпимость и делала Арсения самым вероятным преемником старого архиепископа.

Но теперь он погиб, и это могло привести к непредсказуемым последствиям.

Другого лидера, способного объединить все течения, у христиан не было. А это означало, что ортодоксы из окружения архиепископа неизбежно схлестнутся с фанатиками из Ордена креста и меча, а те непременно перегрызутся с приверженцами теории двух небес.

Но обывателям из православных общин все эти богословские споры были неинтересны. Для них все выглядело просто.

Нашествие нечистой силы в лице антропоксенов – это кара Господня за то, что слишком много людей на земле отпали от истинной веры и погрязли в грехах.

А от гнева Божьего есть лишь одно спасение – не только покаяться самим, но и других принудить к покаянию. А упорствующих во грехе истребить, дабы и следа их не осталось на земле.

Именно к этому и призывали фанатики, и неудивительно, что призывы их находили среди обывателей живой отклик.

Но до последнего дня в лесу существовали сдерживающие силы. А злополучная облава разом уничтожила опору этих сил.

Последними хранителями лесного единства были старейшины, но с ними тоже ладно далеко не все.

Если архиепископ умрет, то христиане запросто могут объявить, что им старейшины не указ. А партизаны уже давно говорят то же самое, поскольку от них среди старейшин никого нет. Вернее, есть где-то в Сибири маршал Александров, но ведь Северный лес – это не Сибирь.

В Северном лесу только один человек из военных мог претендовать на звание старейшины, и звали его Вадим Владимирович Богатырев.

Но против него были родственные связи. Предводитель язычников Владимир Ярославич Богатырев был старейшиной с первых дней лесного сидения, и его сын вряд ли мог претендовать на высшее звание, пока отец жив.

Двое старейшин из одной семьи – это уже перебор. Да и возраст у воеводы не тот. Слишком молод он для старейшины.

Впрочем, никаких четких критериев для отбора в старейшины не существовало. Это была не должность, а скорее, что-то вроде почетного звания, которое означало, что данный человек пользуется всеобщим уважением и непререкаемым авторитетом на достаточно большой территории.

Хотя даже и тут были возможны варианты.

В карельских лесах к северу от Питера, например, был один царь и бог – старейшина Алексей Коровин по прозвищу Телец (бывший криминальный авторитет по кличке Теленок). А в Вологодских и Вятских лесах его и за старейшину не считали.

Зато Владимира Ярославича Богатырева почитали своим духовным лидером все язычники от Приморья до Беловежской пущи.

Но даже ему со всей его паствой ни за что не справиться со стихией, если ситуация вырвется из-под контроля. Хотя бы потому, что язычники не могут стать третейскими судьями.

В назревающем конфликте они будут одной из противоборствующих сторон.

А чтобы развести противников без боя и продлить перемирие, не допустив кровавых столкновений, нужна нейтральная сила. Сила, которая равнодушна к любым противоречиям и преследует только одну цель – сохранить лесное братство.

Это отлично понимали и полковник Демьяновский, и командир элитного подразделения по прозвищу Джедай.

У них были все основания для недовольства друг другом. Джедай мог обвинить князя Игоря в том, что он придумал никуда не годный план, реализация которого окончилась провалом и большими потерями среди партизан. А Демьяновский мог на это ответить, что во всем виноват Джедай, проваливший гениально задуманную операцию.

Но они не стали обмениваться упреками. Вместо этого Джедай коротко сказал:

– Надо бы встретиться.

– Надо бы, – согласился князь Игорь. – Мы сейчас как раз кочуем. Можем пойти тебе навстречу.

На том и порешили.

Джедая и князя Игоря разделяло в этот момент порядка двухсот километров, но если идти друг другу навстречу, то на каждого придется всего по сто.

От силы три дня пути.

Глава 36

Боевой параболоид антропоксенов – очень прочная машина. Даже фиолетовые сгустки концентрированной энергии – весьма дорогие и дефицитные боеприпасы, которые взрываются слепящей белой вспышкой с температурой в многие тысячи градусов – не способны уничтожить его сразу.

Пораженный взрывом главный двигатель остановился, но параболоид продолжал лететь на резервных антигравах, и система экстренного торможения успела сработать в последний раз, когда море кончилось.

Параболоид летел на бреющем и чуть не врезался в краны морского порта, просвистев над мачтами кораблей.