Бернхард Хеннен - Во власти девантара

— Что сталось с Фрейей и моим сыном? — закричал Мандред, и голос его сорвался. — Что здесь происходит? Деревня заколдована? Почему вы все так изменились?

— Это ты изменился, Мандред Торгридсон, — принялась браниться какая-то старуха. — Не смотри на меня так! Прежде чем выбрать Фрейю, ты часто сажал на колени меня. Это я, Гудрун.

Мандред уставился в изборожденное морщинами лицо.

— Гудрун? — Когда-то она была прекрасной, как летний день. Возможно ли это? Эти глаза… Да, это она.

— Зима, пришедшая после той, когда появилось чудовище, выдалась еще более суровой. Фьорд замерз, и в одну из ночей пришли они. Сначала мы услышали только звуки их рогов вдалеке, увидели цепочку огней. Всадники. Сотни! Они пришли со стороны Январского утеса на другой стороне фьорда. От круга камней. Их лошади шли по льду. Никто из тех, кто видел это, никогда не забудет. Словно духи были они, и тем не менее живые. В небе сверкало колдовское сияние, окутывая деревню зеленым светом. Подковы их коней едва взрыхляли снег. И, несмотря ни на что, они были из плоти и крови, холодная королева эльфов Эмергрид и ее придворные. Они были прекрасны и ужасны одновременно, ибо глаза их отражали их холодные сердца. На самом роскошном скакуне ехала хрупкая женщина, одетая в платье, подобное крыльям бабочек. Несмотря на сильный мороз, она, казалось, совершенно не чувствует холода. Рядом с ней ехал человек, полностью одетый в черное, и воин в белом плаще. Ее сопровождали сокольничьи и лютнисты, воины в сверкающих доспехах и женщины, одетые, словно на летнем празднике. И волки ростом с высокогорных коней. Они остановились перед твоим домом, Мандред. Перед этим залом!

В жаровне треснула щепка, искры взметнулись к почерневшей от копоти крыше, когда Гудрун продолжила свой рассказ.

— Твоя жена открыла дверь королеве Эмергрид. Фрейя приняла ее метом и хлебом, как того требует обычай гостеприимства. Но эльфийская королева не приняла ничего. Она только потребовала залог, который ты пообещал ей. Твоего сына! Цену за то, что эта деревня не погибла и чудовище покинуло наши края.

Мандред закрыл лицо руками. Она пришла! Как он мог дать ей это обещание!

— Что… что с Фрейей? — беспомощно пролепетал он. — Она…

— Вместе с твоим сыном эльфы забрали у нее волю к жизни. Она кричала, молила о милости для ребенка. Предлагала взамен свою жизнь, но королева Эмергрид была непреклонна. Фрейя босиком бежала по снегу, последовала за эльфами наверх, к Январскому утесу. Там мы нашли ее на следующее утро, в центре круга камней. Она рвала на себе одежды, и плакала, и плакала… Мы привели ее обратно в деревню, но Фрейя не захотела больше жить с нами под одной крышей. Она поднялась на могильный холм твоего деда и там призывала отомстить мрачных духов ночи. Все больше и больше мутился ее рассудок. Она всегда ходила со свертком тряпок в руках, который баюкала, словно ребенка. Мы приносили ей еду, ярл. Мы испробовали все… В первое весеннее утро после равноденствия мы нашли ее на могильном холме твоего деда. Она умерла с улыбкой на устах. Мы похоронили ее в холме в тот же день. На ее могиле стоит белый камень.

Мандреду показалось, что сердце его перестало биться. Его полностью заполонил гнев. Слезы бежали по его щекам, и он не стыдился этого. Он пошел к двери. За ним не последовал никто.

Могильный холм его деда находился на некотором отдалении от нового земляного вала, защищавшего Фирнстайн, очень близко от большого белого обломка скалы, стоявшего на берегу фьорда. Здесь его дед бросил якорь и сошел на берег. Он основал деревню и назвал ее по камню, белому, словно снег в день зимнего солнцестояния. Фирнстайн.

Мандред нашел белый камень рядом с невысоким могильным холмом. Долго стоял там на коленях. Нежно гладил руками грубую поверхность.

Был самый темный час ночи, когда Мандреду показалось, что он видит на вершине холма тень в разорванном платье.

— Я верну его, Фрейя, даже если это будет стоить мне жизни, — тихо прошептал он. — Я верну его. Клянусь в этом дубом, давшим мне жизнь. Моя клятва крепка, словно ствол дуба! — Мандред поискал в карманах подарок Атты Айкъярто, а когда нашел, то опустил желудь в черную могильную землю. — Я верну его тебе.

Из-за туч показалась луна. Тень на вершине могильного холма исчезла.

Возвращение в Альвенмарк

В Альвенмарке царила зима, и при всем великолепии заснеженного ландшафта холод мешал ничуть не меньше, чем в его родном мире. Здесь воину тоже пришлось с трудом прокладывать себе путь через высокие сугробы, в то время как его товарищи-эльфы легко шли следом за ним. И на этот раз ему не хватало сил. На могиле Фрейи он готов был воевать со всем Альвенмарком, но сегодня он чувствовал себя подавленным и не испытывал ничего, кроме отчаяния и пустоты внутри.

Даже мысль о сыне, который будет для него чужим, не могла утешить его. Конечно, он хотел увидеть его… Но надежд особых не питал. Олейф давным-давно должен был вырасти и, вероятно, видел отца в ком-то другом… То, что в Альвенмарке теперь была зима, окончательно лишило Мандреда мужества. В стране эльфов и фей должна царить вечная весна! По крайней мере, так говорилось в сказках. Наверняка то, что он пришел в этот мир зимой, было плохим знаком, хотя Фародин и Нурамон сотни раз повторяли ему, что времена года меняются здесь точно так же, как и в мире людей.

Атта Айкъярто не говорил с ним, когда Мандред навестил его. Может быть, зимой деревья спят, сбросив листву? Никто не встречал их возле ворот, и это при том, что королева якобы знала обо всем, что творится в ее землях!

В первый день они достигли врат Вельрууна, и никто не встретился им по пути. Мандреду казалось, что он понимает, почему. Злой рок последовал за ними в Альвенмарк! Эльфийская охота была под несчастливой звездой. И звезда эта не погасла. То, что они пережили, было историей, похожей на сагу о древних героях. А истории эти всегда заканчивались трагически!

Когда утром второго дня в Альвенмарке Мандред поднялся со своего холодного ложа, он сделал это просто для того, чтобы никто не смог сказать, что он не прошел свой путь до конца. Он вернет эльфийскую охоту — первую руководимую человеком — обратно; ну, по крайней мере, то, что от нее осталось. А еще он хотел знать, что за злой рок скрепил печатью их долю.

Ни один стражник не преградил им дорогу через ворота Шалин Фалах. Даже в замке Эмерелль никто не ждал их; казалось, он вымер. Жутким эхом звучали их шаги, когда они проходили через огромные ворота. Хотя Мандреду казалось, что за ним наблюдают, однако куда бы он ни бросил взгляд, повсюду лишь пустые зубцы и окна.