Тим Доннел - Подземелья Редборна

В одном из коридоров она подошла к небольшой приоткрытой дверце. За ней начиналась крутая лестница, ведущая к старым винным погребам, которыми уже по меньшей мере сотню лет не пользовались. Обычно эта дверца была заперта, но сейчас она открылась, даже не скрипнув. Словно бы ничуть этому не удивившись, баронесса стала уверенно спускаться, придерживаясь рукой за полусгнившие перила. И вдруг внизу мелькнул неясный отблеск… Несколько людей с факелами стояли молча, словно поджидая ее. Она вышла на широкую площадку и оказалась рядом со своими сыновьями. Немного в стороне стоял их вечерний гость, а за его спиной темными изваяниями замерли слуги.

Не терпящим возражений голосом, как будто он был здесь полновластным хозяином, незнакомец велел оттащить в сторону тяжелую плиту, закрывавшую вход в подвал. Юноши с застывшими, как маски, лицами, беспрекословно ему повиновались. После этого он велел им спуститься вниз. Не глядя на мать, по узкой сырой лестнице они сошли в подземелье и укрепили факелы в старинных держателях. По источенным влагой стенам сочилась вода, пахло плесенью и гнилью. Но никто не спрашивал, зачем они здесь и почему незнакомец отдает им приказания, как простым слугам… Баронесса так же безмолвно спустилась вслед за ними и замерла у самой стены.

Рядом, подобно сырой пещере, зияла одна из глубоких ниш, в которых раньше были заделаны огромные винные бочки. Повинуясь взгляду незнакомца, слуги быстро вбили в стену ниши стальные крючья с цепями и подвели к ним безмолвную баронессу. Несколько мгновений спустя она была прочно прикована к стене, а ее сыновья стояли рядом, безучастно глядя на мать.

Незнакомец, подойдя поближе, заглянул ей в глаза, зловеще расхохотался и, вынув из кармана кусок серебристой ткани, обтер им лицо. Когда он опустил руку — перед баронессой стоял, хищно оскалившись, торжествующий Ферндин, убийца ее мужа! Тут Энора очнулась и дико закричала, забилась, пытаясь вырваться, но стальные цепи крепко держали ее руки, не давая и на шаг отступить от мокрой стены…

— Ну, так кому ты собираешься мстить, старая ведьма?! Начинай, вот он я, перед тобой! Или ждешь, что твои сыновья, верные клятве — ха-ха, клятве! — придут на помощь?! — Его глаза сверкали в полумраке, губы вздрагивали в хищной ухмылке, рука наполовину вытащила из ножен тяжелый меч. — А теперь смотри, безутешная вдова, как исчезнет с лица земли семейство старого Дисса! Кричи, завывай, бейся — мне это доставит удовольствие! Ну, старший, иди ко мне! Медленно, не спеша, ближе, ближе! Вот! Получай! — И меч вонзился в грудь Дигриса, старшего сына барона…

Ферндин отбросил тело ударом ноги и снова позвал:

— А теперь ты, Эринг, любимец старого Дисса, настала твоя очередь умереть!

Юноша отделился от безмолвных братьев. Он равнодушно и безучастно шел навстречу смерти, глядя потухшим взором в пылающие безумной радостью глаза Ферндина. Его мать, Энора, рвалась на цепях, ее крики сотрясали подвалы, эхом отзываясь в темных закоулках. Казалось, воет раненая волчица, ибо ничего человеческого уже не было в этом диком вопле…

Груда тел на полу перед ней росла, вот и Гирей, предпоследний сын, сделал шаг в сторону Ферндина, подставив грудь мечу, как ягненок, не ведающий опасности… Остался лишь Ойрис, младший сын, почти мальчик, любимец матери. Баронесса с пеной и кровью на искусанных губах хрипло кричала:

— Не ходи! Остановись, мальчик мой! Дети мои! Дети… О Митра, отомсти за нас!

Ее последние слова заглушил злобный хохот Ферндина, вытиравшего меч.

— Зови, зови мстителя, глядишь, он и придет! Придет, когда солнечный луч осветит эти подвалы! Но уж ты-то больше не увидишь света! Повой еще немного в темноте, а потом отправишься вслед за отпрысками…

Он взмахнул рукой, и перед ним невесть откуда взялась большая груда светлых отесанных камней. Слуги быстро стали закладывать нишу, и вскоре слабые стоны и проклятия обессилевшей женщины уже не были слышны, лишь журчание сочившейся по стенам воды нарушало мертвую тишину подземелья…

Ферндин пнул носком сапога голову старшего сына и сказал:

— Я вернусь сюда через год уже хозяином поместья, а пока голодные крысы позаботятся о достойном погребении, о благородные сыновья старого Дисса!

Не оглядываясь, он поднялся наверх, слуги задвинули на место тяжелый камень, и наутро Ферндина и его людей уже не было в Редборне…

Днем в замке поднялся переполох, никто не мог понять, куда исчезла семья барона и их таинственный гость. Никто ничего не видел и не слышал. Только я… И вы — первые, кому я это рассказываю…

Мергит встала, накинула на плечи плащ и, глядя на Конана бесконечно усталыми глазами, чуть слышно сказала:

— Пора в путь, киммериец! Солнце уже высоко, и лошади хорошо отдохнули…

ГЛАВА 16

Густой сумрак окутал лес, когда дорога наконец, круто повернув, вывела путников сначала в мелкий подлесок, а потом — на широкую равнину, полого уходившую вниз, к узкой, заросшей ивняком и камышами речушке.

За речкой на холме черной громадой возвышался замок Редборн. Конан даже присвистнул, рассмотрев на фоне закатного неба его грозные очертания. Эту крепость голыми руками не возьмешь, и, даже будь здесь добрая сотня хорошо вооруженных воинов, защитники замка могли бы не беспокоиться о своей безопасности — таким неприступным стенам нипочем любая осада, и лишь голод, самый безжалостный противник, мог бы выкурить тех, кто укрылся внутри цитадели.

Дорога, едва белея в сгущавшихся сумерках, вела не к замку, а к небольшой деревеньке, смутно темневшей невдалеке. Окруженная частоколом, она казалась вымершей, но Конан и Бёрри прекрасно знали, что, как только заалеет небо на востоке и заорут первые петухи, проснется и жизнь в этом маленьком мирке, отгородившемся заостренными кольями от дикого леса.

Ворота были уже заперты, но Мергит указала рукой на едва заметную тропку, огибавшую частокол. Вскоре вороной остановился перед густыми зарослями ольшаника, в которых терялась узкая тропа. Легко соскочив с коня, старуха уверенно раздвинула кусты и, махнув Конану рукой, скрылась в зарослях. Вороной, осторожно переступая, медленно двинулся за ней.

Отводя от лица упругие ветки, Конан подъехал почти вплотную к частоколу. Мергит что-то нащупала в темноте, и часть ограды тихо распахнулась, пропуская их вовнутрь. Бёрри, поспешая сзади, одобрительно пробормотал: «Ну и бестия эта старуха, клянусь Митрой!»

Тем временем Мергит, неслышно двигаясь по едва заметной тропинке, вывела их к небольшому темному дому. Его дверь подпирала толстая жердь, а все окна были наглухо закрыты толстыми ставнями.