Линн Флевелинг - Близнец тряпичной куклы

Аркониэль вытянул правую руку и пристально посмотрел себе на ладонь. Там появился шар размером с яблоко, потом он превратился в крошечного дракона с прозрачными крылышками.

— Я видел таких в Ауренене…

Подняв глаза, Аркониэль обнаружил, что Тобин медленно пятится, широко раскрыв глаза от страха.

Это была совсем не та реакция, на которую рассчитывал молодой волшебник.

— Не пугайся. Это всего лишь иллюзия.

— Он не настоящий? — спросил Тобин с безопасного расстояния.

— Всего лишь изображение, воспоминание о том моем путешествии. Я видел множество таких малышей в городе под названием Сарикали. Некоторые из них вырастают больше этого замка, но такие очень редки, они живут в горах. А маленькие снуют везде: для ауренфэйе они священные животные. У них есть легенда о том, как был создан первый ауренфэйе…

— Из одиннадцати капель драконьей крови. Отец рассказывал эту историю, и я знаю, кто такие ауренфэйе, — оборвал его Тобин так же резко, как это мог бы сделать его отец. — Они как-то приезжали сюда, играли на музыкальных инструментах… Дракон был твоим учителем?

— Нет, моя наставница — волшебница по имени Айя. Когда-нибудь ты с ней увидишься. — Аркониэль позволил иллюзорному дракончику растаять в воздухе. — Не хотел бы ты еще что-нибудь увидеть?

Все еще готовый убежать, Тобин оглянулся через плечо — нет ли кого в коридоре, — потом спросил:

— Что именно?

— Ох, что угодно. Что ты больше всего хотел бы увидеть?

Тобин задумался.

— Я хотел бы увидеть город.

— Ты имеешь в виду Эро?

— Да. Я хотел бы увидеть дом моей матери в Эро, тот, где я родился.

— Хм-м… — Аркониэль почувствовал легкое беспокойство. — Да, я могу тебе его показать, но для этого нужна другая магия. Мне нужно будет взять тебя за руку. Ты позволишь?

Мальчик поколебался, потом медленно вернулся к Аркониэлю и протянул руку.

Аркониэль сжал пальцы Тобина и успокаивающе улыбнулся.

— Все это очень просто, но ты можешь почувствовать себя… странно. Как будто ты видишь сон наяву. Закрой глаза.

Волшебник почувствовал, как напряглась тонкая жесткая рука мальчика, но Тобин сделал, как было велено.

— Прекрасно. Теперь представь себе, что мы с тобой — две летящие над лесом птицы. Какой птицей ты хотел бы стать?

Тобин вырвал руку и отступил на шаг.

— Я не хочу становиться птицей!

Что это — страх или недоверие?

— Это же просто притворство, Тобин. Ты ведь притворяешься кем-нибудь, когда играешь? — Ответом Аркониэлю был непонимающий взгляд.

— Нужно притвориться, представить себе что-то, чего на самом деле нет. — Эти слова тоже оказались ошибкой: Тобин нервно оглянулся на дверь.

Аркониэль оглядел разбросанные по комнате игрушки. Будь на месте Тобина любой другой мальчик, волшебник заставил бы игрушечные кораблики в гавани плыть на всех парусах или пыльную деревянную лошадку на колесиках скакать по полу, но что-то подсказывало волшебнику, что этого делать не следует. Он слез с кровати и, хромая, подошел к игрушечному городу. При взгляде с близкого расстояния расположение основных зданий и улиц не вызывало сомнений, хотя с игрушечным городом в недавнем прошлом кто-то обошелся без церемоний: часть стены отсутствовала, в глиняном основании зияли дыры там, откуда были вырваны деревянные кубики-дома. Уцелевшие части макета отличались друг от друга: некоторые строения были резными и раскрашенными копиями дворцов и храмов. Особенно точным оказалась копия Нового дворца — с рядами крошечных колонн и маленькими золотыми эмблемами Четверки на крыше.

Человечки-палочки валялись на рыночной площади и на крыше коробочки, изображавшей Старый дворец. Аркониэль поднял одного из них.

— Твоему отцу пришлось изрядно потрудиться, чтобы все это изготовить. Когда ты играешь здесь, разве ты не представляешь себе, будто ты — один из этих человечков, разгуливающий по городу? — Аркониэль взял фигурку за голову и стал двигать ее по улицам. — Вот смотри, сейчас ты вышел на огромную рыночную площадь. — Он заговорил смешным фальцетом: — «Что я сегодня куплю? Посмотрю-ка я, какие конфеты продает матушка Шеда в своей лавке, а потом пойду на улицу Оружейников — может быть, там найдется новый охотничий лук, подходящий мне по размеру».

— Нет, ты все делаешь неправильно. — Тобин уселся на полу рядом с Аркониэлем и взял в руки другую фигурку. — Ты не можешь быть мной. Ты должен быть самим собой.

— Но я же могу притвориться, будто я — это ты, верно?

Тобин решительно помотал головой.

— Я не хочу, чтобы кто-то другой был мной.

— Хорошо. Ты будешь собой, а я — собой. А что, если, оставаясь собой, ты изменишь форму? — Аркониэль положил руку на руку Тобина, и фигурка человечка превратилась в маленького деревянного орла. — Видишь, ты — по-прежнему ты, но теперь выглядишь, как орел. Ты можешь проделать то же самое в уме. Просто представь себе, что ты обрел другую форму. Это даже и не магия вовсе. Мы с братьями часто часами кем только не притворялись!

Аркониэль почти ожидал, что Тобин бросит фигурку и убежит, но вместо этого мальчик, улыбаясь, принялся внимательно рассматривать фигурку орла.

— Показать тебе кое-что? — спросил он.

— Конечно.

Тобин выбежал из комнаты, все еще сжимая орла, и тут же вернулся, держа что-то в обеих руках. Он снова сел рядом с Аркониэлем и высыпал на пол дюжину деревянных и восковых фигурок вроде тех, что Нари показывала волшебнику накануне вечером.

Эти, впрочем, были гораздо совершеннее. Аркониэль увидел лисицу, несколько лошадей, оленя и красивую деревянную птицу примерно того же размера, что и созданная его чарами.

— Ты сам их все сделал?

— Да. — Тобин протянул Аркониэлю свою птицу. — Только у тебя получилось лучше. Можешь ты научить меня делать их твоим способом?

Аркониэль повертел в руках прелестную деревянную лошадку и с изумлением покачал головой.

— Нет, не могу. Да и твои на самом деле лучше. Моя фигурка — просто фокус, а эти — творение твоих рук и твоего воображения. Должно быть, ты такой же мастер, как и твой отец.

— И моя мама. — Тобину похвала явно была приятна. — Она тоже вырезала фигурки, до того как занялась куклами.

— Я не знал этого. Тебе, должно быть, очень ее не хватает.

Улыбка исчезла. Тобин пожал плечами и принялся выстраивать зверей и людей в ряд.

— Сколько у тебя братьев?

— Теперь всего двое. Их было пятеро, но двое умерли от чумы, а самый старший погиб в сражении пленимарцами. Те двое тоже воины.

— А ты — нет.

— Нет. У Иллиора оказались на меня другие виды.