Лиза Смедман - Вкус Яда

Юань-ти криво улыбнулась.

– Вижу, – сказала она. – Я так полагаю, ты хочешь мне что-то сообщить. Что-то достаточно важное, что ты решил встретиться со мной, а не воспользоваться ментальной связью. – Женщина окинула Арвина немигающим взглядом. – Что ты узнал?

Мозг мастера верёвок бешено работал. Что юноша мог сказать Зелии?

– Ты была не права относительно содержимого фляг, – начал он. – Чумы в них нет.

– Нет? – Зелия не спускала с собеседника взгляда.

– В них зелье.

– Какое?

– То, что превращает людей в юань-ти. Его везут со Змеиных Холмов, возможно, через Порт Черепов. Один мой знакомый видел подобный сосуд пару месяцев назад в тамошней лавке зелий. Он пытался его купить, но не успел. Партию перекупил работорговец.

– Как его звали? – зашипела юань-ти.

– Ссармн.

Шипение Зелии стало задумчивым. Судя по всему, это имя было ей знакомо.

– Это всё, что я сумел разведать на данный момент, – закончил доклад Арвин.

– Точно?

– Да, – ровным голосом ответил молодой человек, глядя на Зелию. В последнюю очередь Арвин хотел, чтобы юань-ти заставила его рассказать о связи Экстаминосов и Оспы. В этом случае юноша, скорее всего, умрёт. Усилием воли он постарался стереть имя Осрена из своего сознания – но не достаточно быстро.

Глаза Зелии вспыхнули серебром, и с её губ сорвалось долгое шипение.

– Осрен? Я подозревала, что он порченое яйцо в гнезде.

Услышав это имя, Арвин почувствовал колющие боли в горле, которые начали усиливаться. Он закашлялся. На мостовую упали тёмные капли; сглотнув, юноша почувствовал вкус крови. Молодой мужчина ощутил поднимающуюся в нём холодную волну страха, когда понял, что происходит. Магическое принуждение сработало – хотя Арвин и не произносил имя принца вслух. Оказалось достаточным просто его услышать.

«Хоар, – мысленно взмолился молодой человек. – Я не хотел. Прошу, не убивай меня».

Зелия даже не спросила, что с ним. Она просто стояла и улыбалась, словно змея, пожирающая мышь. Боль в горле меж тем начала стихать. Кашель прекратился. Хоар, казалось, услышал просьбу молодого псиона и сжалился над ним.

Арвин коснулся бусины на шее.

– Девять жизней, – прошептал он, а затем безмолвно возблагодарил Хоара.

По крайней мере, уже полночь и, если на то была воля Тиморы, убийство уже свершилось. Члены Раскола уже должны выбираться из дворца.

– Зелия, – заговорил Арвин, когда понял, что голос к нему вернулся. – Я сообщил тебе то, что ты хотела знать. Уничтожь семя разума и убирайся из моей головы.

Глаза юань-ти сверкнули.

– Ты смеешь что-то требовать? – зашипела она. – Семя останется на месте – по крайней мере, пока у меня не возникнет возможность задать Осрену пару вопросов.

В сознании Арвина сами собой возникли образы того, как именно Зелия предполагала их задавать. Для начала она поместила бы в подсознание Осрена ментальный блок, лишив принца возможности двигаться. Потом юань-ти проникла бы в его мысли. Она заглядывала бы в самые потаённые и тёмные уголки его разума, выискивая и обнажая слабости и страхи. Зелия заставила бы Осрена испытать их все, пока не нашла бы самый страшный кошмар, заставляющий его дрожать от ужаса, а затем столкнула бы свою жертву в пропасть отчаянья, уничтожая надежды и желания и заставляя отвечать на вопросы. Какой смысл, спросила бы она, продолжать хранить секреты, когда всё уже потеряно? Холодно, безнадёжно. Когда он обречён. Когда ситуация подвластна её воле, а не воле Осрена.

Арвин, злорадствуя, задержал в сознании этот образ. Так приятно ощущать себя хозяином положения. Смаковать слёзы боли и страдания того, кто полностью находиться в твоей власти. Он помнил первый раз, когда воспользовался своими талантами, чтобы довести кого-то до отчаянья – своего бывшего учителя. Учителя, чьи познания в псионике Арвин с лёгкостью превзошёл. Человек оказался хрупким, как яйцо, и когда молодому псиону надоело с ним играть...

Юноша чувствовал, как по вискам стекают капли пота. Не смотря на тёплый ночной воздух, его била дрожь. Мастер верёвок усилием воли заставил мысли вернуться в настоящее – подальше от воспоминаний Зелии – и огляделся по сторонам.

Юань-ти уже ушла. Получив от Арвина желаемые сведения, она, не проронив более ни слова, скользнула в ночь.

Молодой человек прижался лбом к каменной стене, радуясь её прохладе. Это чуть ослабило пульсирующую головную боль. Сквозь полуопущенные веки он видел, что камень всё ещё мерцает зелёным светом остаточной магии. Того же цвета была чешуя Зелии – это напомнило юноше, что ему не избавиться от заклятия юань-ти так же, как камню от своего свечения. Никко был прав. Арвин обречён.

Нет. Он думает, как очередная жертва Зелии. Всё ещё оставалась надежда убедить Танджу помочь ему. Но как найти старика? Он мог быть расквартирован в бараках стражи или жить где-то ещё. Он мог являться постоянным членом ополчения или же привлекаться только для особых дел и иметь особые привилегии. И если Арвин попытается узнать, где Танджу у кого-то из солдат, его, скорее всего, снова примут за Гонтрила и захотят арестовать.

И старика вызовут, чтобы облегчить преследование.

А если в процессе погони Арвин сможет отвлечь достаточно стражников от части города, в которой располагался дворец, то это увеличит шансы Гонтрила и остальных спастись после покушения на принца. Этим он загладит перед мятежниками вину за то, что невольно выдал имя Осрена.

Ухмыльнувшись, юноша направился в сторону королевской резиденции.

Киторн 25, глубокая ночь

Задыхаясь от быстрого подъёма, Арвин притаился у основания виадука. По улице под ним пробежали трое стражников, даже не подумав посмотреть наверх. Юноша подумал, что скрыться от них оказалось слишком просто. Несмотря на страшный шум, который подняло ополчение, вычислив «Гонтрила», свою ищейку они не вызвали. Танджу в поле зрения не наблюдалось.

Это становилось нелепым. Арвин позволил себя заметить, по крайней мере, в дюжине мест, а результатов это так и не принесло, несмотря на близкий рассвет. Необходимо было придумать новый способ отыскать Танджу.

Спрыгнув со столба, поддерживающего виадук, юноша побежал в сторону, противоположную той, куда удалились трое его преследователей. Пробираясь по извилистым улицам, он мельком увидел возвышавшуюся над центральным внутренним двором дворца башню. Её крыша была увенчана огромной статуей раскрывшей капюшон кобры, чья чешуя, по слухам, была сделана из листов чистого золота. Глаза скульптуры – отливающие алым в дневном свете, а ночью кажущиеся тёмными омутами – по тем же слухам были сделаны из рубинов величиной с человеческое сердце. Так или иначе, ни один вор ни разу не поднимался на башню, чтобы подтвердить или опровергнуть эти рассказы. Войти на территорию дворца уже было весьма проблематично. Стены защищали куда более могучие – и куда более опасные – глифы, чем тот, с которым Арвин столкнулся в убежище Раскола, а внутренний двор патрулировали офицеры городской стражи. Но если бы вору удалось пройти мимо них, то во внутренних помещениях он бы тотчас столкнулся с охранниками-юань-ти: могущественными жрецами из Собора Изумрудной Чешуи.