Вера Малахова - Жизнь обреченных на смерть

- Ну, давай считать, что я решил дождаться следующей, чтобы ты могла ими заняться сразу обеими.

- Ты глупый, безалаберный мальчишка! - возмущенно фыркнула Джинни и резко выдернула стрелу. Она знала, что наконечник стрелы будет рвать ткани по ходу обратного движения, и знала, какую боль это причинит Яго. Слишком свежи были воспоминания о том, как учитель вынимал из ее спины дротик с таким же наконечником. Поэтому постаралась сделать это неожиданно. Крик, вырвавшийся из груди молодого человека, заставил ее всю сжаться от сочувствия.

- Прости, прости, - жалобно прошептала Джинни.

- Я уверен, ты сделала это как никто другой, - еле живой от боли прошептал Яго.

- Нам придется вернуться домой и обработать раны мазями. Ты же не собираешься, так и ходить с дырками. К тому же ты остался без рубашки.

- Извини, но я бы предпочел, сперва съесть нашего цыпленка и выпить пару глоточков фари. - Бессмертный Корин Куори быстро приходил в себя. - Как лекарь ты должна знать, что молодое фари весьма благотворно влияет на ослабленный потерей крови организм.

- Как лекарь, я это конечно знаю, но так же вынуждена отметить, что крови ты фактически не потерял! Я такого никогда не видела.

- Наверное, тебе не приходилось видеть открытые раны бессмертных существ, - снова пожал плечами Яго, и поморщился от боли. Хотя он и был бессмертным, ранения подобные этим, первые пару часов были болезненными даже для него.

- Точно. Не приходилось. Яго, извини, но от одного взгляда на зияющую у тебя в груди дыру, у меня пропадает всякий аппетит. Так что, бери нашего цыпленка и давай вернемся в Малкури. Сначала я обработаю твои раны, найдем тебе рубашку, а вот затем прикончим цыпленка и фари.

- Создатель, ты еще большая зануда, чем Мина!

- Извини, но подобного обвинения я не заслужила, - возмущенно фыркнула Джинни и встала с одеяла. - Все Яго, хватит валять дурака, мы уходим!

- Я твой послушный и преданный раб, о, моя госпожа! - драматично склонившись перед девушкой и продемонстрировав ей свою спину с двумя ранами, Яго вырвал из груди Джинни возмущенный стон.

- Яго! Фарана тебя побери, прекрати немедленно!

Мартин шел по коридорам собственного дома и проклинал тот день, когда ему приспичило, залезть под юбку Габриэллы. Мало того, что Малкани Куори к тому моменту уже неплохо научилась ставить ментальные блоки, так еще к тому же у нее оказался отлично отработан удар коленом снизу вверх. Все это было бы ничего, этот позор пережила почти каждая из Персон мужского пола. Впрочем, не только мужского.... Но этот вечно лезущий не в свое дело Хулиан.... Первое время Мартин бесился, что лишился основной массы своих сил. И вдруг, неожиданно для себя прочувствовал всю прелесть нового положения. Мир уже давно устаканился, борьба за власть была столь неприлично вялотекущей, что, по сути, его участие в этом процессе и не требовалось. И он неожиданно для себя почувствовал облегчение. Как будто всю жизнь влачил на себе огромный валун, и вдруг кто-то это валун убрал и вместо него дал ему просто тяжелую сумку. И с этой сумкой за плечом он мог оббежать весь мир. Конечно, вслух он никогда не признался бы, что рад своим неожиданным каникулам. Но в глубине души с ужасом ждал, когда срок его "наказания" истечет. Так было до последних пор. Пока не грянули глобальные перемены, и дети Персон стали перенимать способности родителей. Камушек был брошен в воду и круги стали расходится. И такой привычный и комфортный мир стал вызывать всю большую и большую обеспокоенность. А теперь, когда все неожиданно так быстро закрутилось, нехватка силы стала казаться значительным ущербом. Особенно сегодня, когда проходя в холе своего собственного дома, он почувствовал след Хулиана. Еле уловимый, уже почти развеявшийся.... Мартин проследовал по нему и оказался в спальне Августы. Обнаружив труп дочери, он тяжело вздохнул.

Корин Темо довольно быстро понял, что из Николь выйдет никудышная мать, но никогда не вмешивался в процесс воспитания детей. Ведь часть вины такого отношения жены к детям лежала на нем. К тому же, он уже очень давно научился не испытывать чувство привязанности к своим отпрыскам. Искусство не замечать их рождение и уход, он освоил в первые 500 лет своей жизни, и с тех пор никогда не нарушал сего принципа. Августа была весьма интересной девушкой даже в свои нелепые шестнадцать лет. Возможно, доживи она хотя бы до двадцати, все мужчины высшего света были бы у ее ног. Мартин хорошо разбирался в женской красоте и мог увидеть потенциальную красавицу в пятилетней девчушке. Его последняя дочь, даже сейчас, будучи мертвой, была довольно красивой, хот смерть мало кого красит. Мартин осмотрел воткнутый кинжал в грудь. У него не было сомнений, кто нанес этот удар. То, как вылетел из его кабинета вчера Эрик, позволило Мартину с девяносто девятью процентной уверенностью утверждать, что до утра Августа не доживет. Тем более этот кинжал он подарил Эрику сам, когда сыну было пять лет и его слишком сильно задирал Джейсон. Он понимал, что Николь растит абсолютных социопатов, но при этом Эрик с первых дней выделялся среди остальных их детей. Пожалуй, первый раз за многие-многие тысячелетия Мартин проявил сочувствие к собственному ребенку. Он понял, что если парнишку не научить защищаться, то он просто не выживет. Джейсон, Кевин и Матиус были одного поля ягоды. Они были из тех молодых волков, что вгрызаются вам в глотку, не задумываясь над тем, зачем это делают. Просто они это могут. Эрик был не таким. Он был чувствительным ребенком. И пока он жил только в рамках их семьи это не было так заметно. Но когда Николь сбагрила их с Матиусом в гимназию, оттуда он вернулся уже с абсолютным неприятием собственной семьи. К счастью инстинкт самосохранения в Эрике был развит, пожалуй, лучше, чем во всех его братьях вместе взятых. Поэтому он постарался скрыть перемены, насколько это было возможно. Впрочем, Мартину не составляло труда замечать, как парень мучается, от осознания того, частью какой семьи он является. Николь всегда раздражало, что в отличие от Джейсона, который просто взбунтовался и стал жить самостоятельно, Эрик никак не мог определиться, какой дорогой он собирается идти по жизни. Она никогда не знала, может ли на него рассчитывать. Когда утром Мартину доложили, что Эрик покинул дом ночью с вещевым мешком, он понял - сын ушел навсегда.

Неожиданно размышление Мартина прервал топот ног и возмущенное сопение за спиной. Джереми всегда был слишком шумным ребенком.

- Что ты хочешь? - за последние дни частота, с которой дети стали к нему обращаться, начинала раздражать.

- Корин Куори..., он что-то сделал со мной...., - возмущение в любимом отпрыске Николь било через край. Мартин с интересом обернулся и осмотрел мальчишку. Когда он понял, что конкретно Джакомо Альфредо сотворил с его чадом, он невольно улыбнулся.