Мерседес Лэки - Мастера фэнтези 2005 (сборник)

Пока мужчина был занят своими делами и не обращал на него внимания, Долл потянулся, морщась от боли — такое впечатление, будто его всю ночь усердно били палкой, — и подобрал деревянный нож. Если он смог справиться со змеиным укусом, может, и распухшая лодыжка будет ему под силу? И, если уж на то пошло, запекшаяся царапина, которую оставил у него на ноге острый камень?

Мужчина обернулся, когда Долл еще прижимал нож к лодыжке.

— Что ты делаешь? — спросил он резко.

— Ничего, — ответил Долл и поспешно спрятал руки за спину. — Просто проверяю, не больно ли ее трогать.

— Гм. — Мужчина вскинул голову. — А знаешь, парень… Да, кстати, как тебя зовут?

— Долл Дырявы… Долл, сын Гори, — ответил Долл.

— Долл Дырявый? Никогда не слышал.

— Отец зовет меня Дырявые Руки, — сказал Долл с поникшей головой.

— Тогда уж Дырявое Тело. Смотри, как ты ободрался, — усмехнулся мужчина. Долла бросило в жар. — Ну-ну, парень, не ершись. Твое падение отпугнуло грабителей. Может, это произошло случайно, но для меня пришлось очень кстати. Давай-ка займемся твоими ранами…

— Это не раны, — сказал Долл. — Так, пустяки, просто порезы.

— Ну, порезы там или что, а подлечить их не помешает, — ответил незнакомец. Он огляделся по сторонам. — А здесь как на грех нет никаких нужных трав. Надо идти в лес, а с такой лодыжкой ты далеко не уйдешь.

— Простите, — пробормотал Долл.

— Ничего, — отмахнулся мужчина. — Погоди-ка, я только смою кровь…

Он понес скомканную рубаху обратно к ручью. Долл ахнул. Он что, собрался осквернить ручей кровью? Но незнакомец уселся на землю, стащил один сапог и зачерпнул им воды, потом запихнул внутрь рубаху и принялся энергично трясти его. Вода, которая выплескивалась оттуда, была розовой; он плюхнул влажную рубаху на землю, выплеснул окровавленную воду в траву и повторил все снова. Это, конечно, было нехорошо, но он хотя бы не полоскал в воде саму рубаху.

После нескольких смен воды он вернулся к Доллу с мокрым комом рубахи, выжал ее и склонился над ногой Долла.

— Будет больно, парень, зато потом станет легче. Было действительно больно, каждое движение ноги отзывалось болью, а мокрая рубаха казалась ледяной. Незнакомец обмотал ею лодыжку и натуго затянул ее при помощи рукавов. Долл чувствовал, как пульсирует под тугой повязкой кровь.

— А теперь, парень, давай руку.

Долл протянул ему руку не задумываясь; мужчина ухватился за нее и одним движением вздернул его на ноги.

— Тебе придется идти самому, я еще не протрезвел и не возьмусь нести тебя по такой дороге, — сказал мужчина. — Но помочь помогу. Давай я поведу.

— Спасибо, — сказал Долл и похромал вперед, опираясь на плечо мужчины.

Нога у него болела меньше, чем он ожидал. Ноющим мышцам от движения тоже полегчало, хотя порезы и царапины немилосердно саднили.

Спуск но склону был медленным и мучительным, даже когда они добрели до тропинки, по которой, по словам незнакомца, он шел накануне.

— Овцы — не люди, — сказал мужчина, когда они добрались до первого резкого понижения дороги. Он сполз вниз первым, Долл — следом. Незнакомец подхватил его, не дав поврежденной ноге коснуться земли. Это была практически самая длинная его речь за все время, не считая периодических «здесь поаккуратнее» и «этот камень шатается».

Солнце стояло у них над головами, когда дорожка внезапно расширилась и привела их в заросшую травой долину, где сходилось несколько овечьих троп. Впереди над сбившимися в кучку невысокими строениями поднимался дымок. Впервые за многие дни Долл ощутил запах готовящейся еды; в животе у него снова заурчало, ноги внезапно стали ватными. Он мешком повис на плече своего спутника, и тот, пробормотав что-то, обхватил его крепче.

— Потерпи еще немного, парень. До сих пор ты отлично держался, — сказал он.

Долл прикрыл глаза и сглотнул, но на ногах устоял. Мужчина помог ему дойти по широкой дорожке до поляны, где кто-то вкопал по обеим сторонам от кострища по грубой скамье. У домов никого не было видно, но, судя по запаху, внутри кто-то хлопотал. Мужчина усадил Долла на скамью и наклонился, чтобы размотать лодыжку.

— Мне не обойтись без рубахи, парень, иначе никто и слушать меня не захочет, а я собираюсь попытаться добыть нам еды. А там, в долине, должны расти нужные травки для твоих ран.

Лодыжка Долла приобрела довольно пугающий зеленовато-лиловый оттенок; теперь и нога у него тоже распухла. Мужчина натянул мокрую и грязную рубаху и направился в одну из хижин с такой уверенностью, как будто знал ее обитателей лет сто. Долл огляделся по сторонам и заметил, что из-за угла дома кто-то наблюдает за ним. Ребенок. Он отвел глаза, потом быстро повернулся обратно. Мальчишка, в изодранной рубашонке, практически ничем не отличающейся от его собственной, и коротких штанишках. Босиком, как и он сам. Мальчик робко улыбнулся; Долл улыбнулся в ответ. Мальчик подошел ближе; он годился Доллу в младшие братья, если бы они у него были.

— Что с тобой случилось? — спросил мальчик. — Он тебя бил?

— Нет, — ответил Долл. — Я упал со скалы.

— Это надо перевязать. — Мальчик указал на его лодыжку. — Ты хочешь есть?

— Мне нечем отблагодарить, — сказал Долл.

— Ты ранен. Это милость Небесной Госпожи, — сказал мальчик. — Разве там, откуда ты пришел, такого нет?

— Есть… Я просто…

— Сейчас что-нибудь принесу, — сказал мальчик и в один миг умчался прочь, юркий как уклейка.

Через минуту он уже возвращался с толстым ломтем хлеба в руке.

— Вот, путник; да не оставит нас Небесная Госпожа своей милостью.

— Да благословенна будет Небесная Госпожа. Долл преломил хлеб, отдал один кусок мальчишке и принялся оглядываться в поисках мужчины. Того нигде не было видно; открытая дверь наводила на мысли, куда он мог подеваться. Долл откусил от своей половины, мальчик последовал его примеру.

Никогда в жизни он не ел ничего вкуснее, чем этот хлеб, — он даже забыл о боли в поврежденной ноге и обо всей остальной боли тоже. Он с легкостью мог бы проглотить весь кусок, но честно отложил половину для своего спутника — на тот случай, если ему ничего не дадут.

Но тот уже возвращался назад с кувшином и еще одним караваем.

— Вижу, ты зря времени не терял, — заметил он.

— Я приберег немного для вас, — сказал Долл. — Это милость Небесной Госпожи.

Мужчина приподнял брови.

— Полагаю, милость не помешает никому из нас. — Он доел кусок, который отложил для него Долл, и разломил принесенный каравай. — Держи. Полагаю, ты не откажешься еще от кусочка. А вот вода.

Доллу очень хотелось спросить, не оказали ли и ему тоже милость Небесной Госпожи, но он не стал. Мужчина немного посидел, жуя хлеб и запивая его водой. Потом поднялся.