Анна Хель - Дорога к предательству

Церемониться со мной не стали — схватили за волосы и рывком вытащили на поверхность. Затем установили на ноги и пнули в спину.

— Шагай давай.

Я честно попыталась выполнить требование, хотя ничего не видела отвыкшими от света глазами. Разумеется, полная дезориентация дала о себе знать, да и колени все еще едва чувствовались, поэтому ноющее тело с глухим стуком упало на пол.

— Да-а-а, эта своим ходом не пойдет, — произнес грубый голос, лишенный жалости. — Сколько раз просил не доводить нарушителей до такого состояния! Опять тащить на своем горбу!

Чьи-то сильные руки подхватили меня и перебросили через плечо. Пока тюремщик шел, мысли потихоньку возвращались в голову, восстановилась способность видеть. Как поступать в данной ситуации я не знала и предпочла тихо дождаться развития событий.

Можно было бы подумать, что мной завладели полная апатия и спокойная покорность. Но чем яснее становилось сознание, тем отчетливее проявлялась готовность к действию. Если бы тюремщик мог посмотреть мне в глаза, он бы обязательно увидел в них бушующую ярость.

Меня бросили на пол, словно мешок с картошкой, в большом зале, плохо освещенном, но отнюдь не пустующем. В самом центре стоял длинный стол, за ним высились высокие, богатые спинки тринадцати кресел. В них сидели мужчины самого разного возраста, единственное, что их объединяло — надменное выражение лица, говорившее о людях, не сомневающихся в собственных значимости и величии. Они с интересом рассматривали меня, будто диковинную зверушку.

— Можешь быть свободен, — властно произнес мужчина средних лет, восседающий в самом центре.

Тюремщик коротко поклонился и спешно вышел. Очевидно, я предстала перед светлыми очами этого самого Совета.

Чувствовать себя более жалко мне никогда не приходилось. Одним богам известно, откуда взялись силы, чтобы поднять непослушное тело на ноги и сохранить хотя бы видимость гордости. Впрочем, люди даже не подозревают, на что способны по-настоящему сильные эмоции. Именно они заставляют делать вещи, которые по законам логики невозможны.

— Итак, — сказал все тот же маг. — Прошу отвечать на мои вопросы четко и ясно. Кто ты?

— Ирида, — я постаралась ответить как можно невозмутимее.

Маг, выглядевший самым дряхлым, сощурился и прошептал пару слов. Тело пронзила жуткая колющая боль. Впрочем, по сравнению с ощущениями, которые доставляла печать Астарта, это была сущая безделица, поэтому мне удалось не проронить ни звука, да еще и остаться на ногах. Такое поведение вызвало у Совета невольное уважение.

— Нас не интересуют имена. Повторю свой вопрос: кто ты?

— Ваша смерть. Советую все же запомнить мое имя.

Скорее всего, подобное заявление выглядело весьма комично, учитывая мое положение. Среди магов раздались холодные смешки, они будто оценили хорошую шутку.

— За такое прекрасное чувство юмора даже наказывать — грех. Знавали мы одну девицу, толкавшую подобные речи. Но, шутки шутками, а на вопрос ответить придется, барышня.

— Хорошо, — наполнив голос всей возможной холодностью, я произнесла. — Леди Ирида, последняя из рода скользящих, хозяйка Замка Снов и прилегающих к нему территорий. Надеюсь, мне удалось удовлетворить ваше любопытство?

На этот раз никто из магов не позволил себе засмеяться. В глазах членов Совета читалась мрачная серьезность — они ни на секунду не поверили в сказанное.

— И что же заставило благородную скользящую, — маг говорил с иронией. — стать служкой при герцоге Астарте Тор'Дарме?

— Я ему не слуга.

— То есть, — перехватил инициативу молодой на вид маг. — Ты не отрицаешь, что состоишь при нем?

— Я. Не. Слуга.

Видимо, Совет счел неразумным продолжать со мной диалог. В зал вошел тюремщик и застыл в ожидании приказа.

— Надеюсь ты понимаешь, что связь с герцогом сама по себе выносит смертный приговор?

— Нет, не понимаю. Но знаю, что вас ожидают крупные неприятности.

Вести себя вызывающе становилось все труднее. Маги были серьезно настроены — они собирались выпытать из меня информацию, а затем убить, чтобы неповадно было. Оставалось надеяться на помощь аглара.

— Что ж, такая святая вера в наше время — редкость. Но герцог явно не дорожит своими шпионами. Поступили данные, что он недавно вернулся из путешествия и спокойно разбирается с текущими делами. Тебе не на что надеяться, девочка.

Сердце пропустило два удара, а после этого тяжелым грузом опустилась апатия. В голове вяло текли мысли:

«Так вот, за кого они меня приняли — за шпиона. Жаль, но Совет ждет разочарование. И почему я была так уверена в своей несомненной ценности? Конечно, аглар больше и пальцем для меня не пошевелит… и так с Ар'эрель подпортил отношения».

Один из магов отдал приказ, и тюремщик грубо потащил меня из зала. Я даже не заметила, как вновь оказалась в жутком каменном мешке. Над головой с громким стуком захлопнулась крышка, и все вокруг погрузилось в кромешную тьму.

Глава 10

Утро не принесло для д'рахмов ничего, кроме смутного беспокойства. Хотя за окном неистово щебетали птицы, коридоры замка оставались совершенно безмолвны. Не было того самого чувства, которое подсказывает гостю, что дом не пуст. Оно всегда витает где-то рядом, то ли в виде неуловимого запаха, то ли случайного звука, а может даже пресловутого шестого чувства.

— Дара… какого Хаоса мы здесь спим? — произнес Алем сонным голосом, не в силах побороть мучительную слабость в теле.

— Не знаю, — прохрипела в ответ д'рахма. — Уже далеко за полдень.

Вслед за непониманием, в головы брата и сестры пришло одинаково страшное осознание. Закаленные жизнью изгнанников, они никак не могли просто взять и заснуть на добрые сутки, особенно в преддверии пути. Такая отнюдь не случайная оплошность, вкупе с пустынностью замка, могла говорить только об одном: их опоили, а Ириды уже давно и след простыл.

Бешеный рев Алема спугнул не ожидавших такой подлянки птах, которые мирно ворковали у раскрытого настежь окна. Дарлема молча наблюдала за буйством брата, не в силах полностью осознать масштабы беды.

Неизвестно, во что могло вылиться опасное неведение д'рахмов, если бы покой комнат не нарушило появление не-мертвого. Как водится, его невозмутимость не знала предела.

— Смотрю, вы уже проснулись.

Алем перевел замутненный гневом взор на некроманта, и тут же нашел в нем лучшего козла отпущения, какого только можно представить. Д'рахм бросился к Лардану, схватил за грудки и с шипением произнес: