Джулия Смит - Посланники магии

Парнишка неожиданно распахнул глаза и обезумевшим взглядом уставился в пустоту. Через секунду он схватил себя за волосы и, перекатываясь с боку на бок по койке, закричал:

— Замолчите, замолчите все! Хватит, хватит… tacete, tacete! Procul estote… mentem mihi reddite!

Бедняга заметался, как загнанный дикий зверь, теряя сознание. Когда Ранальф взял его за плечи и тряхнул, он даже ничего не почувствовал.

Атайя прикоснулась к его мозгу.

— Тропы почти сформированы, — прошептала она. — Но мы еще можем успеть. Нельзя терять времени.

Ранальф кивнул.

— А как мы вытащим его отсюда? — Атайя обеспокоенно нахмурила брови и склонила голову набок. — Это не покажется подозрительным?

— Ты шутишь? Большинство людей никогда бы не выбрались из этой дыры, если бы за ними кто-нибудь не приходил. Главное здесь — заплатить за курево, а что с тобой произойдет потом, это никого не волнует.

Ранальф просунул руку под спину несчастного и перекинул его через плечо, как мешок с картошкой.

— Иди вперед, — сказал он Атайе. — Проследи, чтобы я не вляпался в какую-нибудь гадость. Если что, предупреди меня.

Как только они вошли в нижнюю комнату, парнишка опять начал буйствовать, и Ранальф, потеряв равновесие, уронил его на пол, задев при этом ногой ведро с нечистотами.

— Они опять появились, — застонал бедолага. — Громче… теперь еще громче… Боже мой…

Он зажмурил глаза, подаваясь всем телом вперед, с размаху ударил Ранальфа по челюсти и прокричал:

— Ignis confestim sit!

Появившийся из его пальцев зеленый огонь подобно разряду молнии ударил по полу, рассыпанная солома тут же вспыхнула. В считанные секунды пламя перекинулось на рваный коврик.

Атайя, парализованная от ужаса, не могла двигаться. Даже одуревшие посетители почувствовали что-то неладное и рассеянно повернули головы.

— Не стой как вкопанная! Туши огонь, — проревел Ранальф, пытавшийся успокоить раскачивающегося из стороны в сторону парня.

Атайя очнулась и торопливо огляделась по сторонам в поисках воды или плотного одеяла. Не найдя ни того, ни другого, она, стараясь не дышать, схватила из угла наполненное ведро и вылила все его содержимое на пылавший коврик.

Если уж жидкость не затушит огонь, то его затушит убийственное зловоние, подумала она, переводя дыхание.

— Пойдем отсюда, — сказал Ранальф. — Нам здесь больше нечего делать.

Снова взвалив на плечо опять потерявшего сознание юношу, Ранальф двинулся к выходу. Атайя последовала за ним.

Заметив появившихся из-за двери друзей, Кейл поспешил им навстречу. Приблизившись, он сморщился: запах локи шибанул ему в нос, — но был явно рад видеть, что они целы и невредимы.

— А что, если кто-нибудь начнет выяснять, кто учинил пожар? — обеспокоенно спросила Атайя.

Но Ранальф не волновался.

— Атайя, люди в подобных заведениях настолько опустившиеся и обезумевшие, что никому до этого огня уже нет никакого дела. — Он снял юношу с плеча, приставил его к стене и похлопал по щекам. — Эй, ты слышишь меня? Очнись.

Парень приоткрыл глаза, но тут же снова закрыл их и провалился в забытье, его голова безвольно упала на грудь, и он рухнул бы на землю, если бы Ранальф не поддерживал его.

— Что ж, мы сами попытаемся выяснить, кто ты такой, если отказываешься разговаривать с нами, — пробормотал Ранальф и засунул руку в карман незнакомца. — Явно не из бедных, — продолжал отпускать комментарии бывший наемник, вытаскивая из кармана пригоршню серебряных монет.

Положив деньги обратно, он достал еще кое-что — сложенный вчетверо пергамент.

— Это из Селваллена, — задумчиво произнесла Атайя, пробежав глазами по строчкам документа. В детстве она учила селвалленский — положение обязывало ее знать несколько языков, — но большая часть приобретенных некогда знаний улетучилась из ее головы много лет назад. — Слово «bevrio», насколько я помню, означает «шерсть». А этот столбец цифр, по всей вероятности, говорит о том, что этот документ — какой-то счет. Ой, взгляните, на обратной стороне написан адрес: «Джарвис & Джарвис. Петерсгейт, Кайбурн. Кайт».

— Петерсгейт. Держу пари, богатый район города, — пробормотал Ранальф, проводя пальцем по дорогим серебряным пуговицам на камзоле незнакомца. — Нам придется отвезти его домой. Только так мы сможем узнать о нем еще что-нибудь. — Он вытер с губы кровь, все еще струившуюся после нанесенного удара. — Наймем повозку. Не потащу же я его на плече через весь город.

Несмотря на то что они выглядели ужасно, а от одежды воняло едким табаком, нанять повозку оказалось совсем несложно, особенно после того, как Ранальф сверкнул серебряными монетами на углу соседней улицы. Извозчик не задавал лишних вопросов, только с удивлением оглядел своих пассажиров, когда те назвали адрес. Ранальф пообещал ему три монеты сверху, если тот «окажет любезность и заставит свою тощую кобылу быстрее шевелить копытами». Атайя тоже понимала, что нельзя терять ни минуты. Она чувствовала, что происходит в голове парня, и сознавала, что в любое мгновение он может впасть в буйство. Очень не хотелось, чтобы это происходило на глазах у прохожих.

Извозчик остановил повозку на одной из богатейших улиц города. Когда Кейл и Ранальф стаскивали парня на землю, он начал подавать признаки жизни: несколько раз кашлянул, что-то нечленораздельно пробубнил себе под нос и раскрыл глаза. Но его взгляд по-прежнему оставался невидящим и как будто стеклянным.

Атайя смотрела на него с возраставшей тревогой. Страшные процессы в мозге бедняги, казалось, усиливались.

— Придется стучать в каждую дверь, чтобы выяснить, где он живет, — сказала она и поморщилась, представив себе, как это будет неприятно.

Внезапно ей вспомнился отец. Впервые в жизни Атайе стало понятно, какое унижение и стыд он испытывал каждый раз, когда его стражники притаскивали его дочь из замызганных таверн.

Неожиданно ее внимание привлекло что-то ярко-желтое, и она повернула голову. По дорожке по направлению к ним шла молодая женщина в изысканном шелковом платье желтого цвета, явно из богатой семьи. Рядом с ней, весело насвистывая, семенила служанка с корзиной с покупками в руках. Хозяйка что-то оживленно рассказывала прислужнице, энергично жестикулируя.

Подойдя ближе, женщина резко замедлила шаг, а служанка раскрыла рот, увидев троих незнакомых ей людей в обшарпанных одеждах и еле державшегося на ногах, поддерживаемого с двух сторон парня. Изумленное выражение лица женщины сменилось испуганным, затем на нем отразился ужас.

— Кордри! — истерично закричала она и подскочила к несчастному молодому человеку, промелькнув перед глазами остальных присутствовавших ярко-желтым пятном.