Джек Вэнс - Лионесс: Мэдук

Протиснувшись в проем ворот, Шимрод остановился во дворе. Грифоны обернулись: их глаза горели, шиповатые плечи напряглись. Каждый приказывал другому встать и прикончить Шимрода, но ни один не встал. "Ты меня за дурака принимаешь? — возмущался Вувас.

— Стоит мне отвернуться, ты сделаешь неразрешенный ход или припрячешь фигуру под мышкой! Давай-ка, не отлынивай, выполняй обязанности!"

"Почему я, а не ты? — горячо возражал Вус. — Твои замечания свидетельствуют только о том, что у тебя самого на уме! Пока я расправляюсь с этой оторопевшей деревенщиной, ты потихоньку переставишь княжну, и черный пес окажется в западне!"

Набычившись, Вувас зарычал на Шимрода: "Ступай прочь! Так будет проще для всех. Нам не придется рвать тебя на куски, а твоя родня сэкономит на похоронах".

"Об этом не может быть и речи, — отрезал Шимрод. — Я пришел по важному делу. Разве вы меня не знаете? Я — Шимрод, отпрыск Мургена".

"Никого мы не знаем и знать не хотим! — заявил Вувас. — Все вы, здешние, на одно лицо".

Вус указал когтем на середину двора: "Стой здесь, пока мы не закончим игру. Наступает критический момент, кульминация комбинации!"

Шимрод, как ни в чем не бывало, подошел гораздо ближе, чтобы рассмотреть позицию на доске; углубившись в игру, грифоны его больше не замечали.

"Смехотворно!" — заметил Шимрод через некоторое время.

"Тихо! — рявкнул багровый Вувас. — Не мешай, уши оборву!"

Вус вызывающе задрал клюв: "Как это понимать? Ты пытаешься нас оскорбить, умник? Сейчас перебросим тебя через стену по частям, будешь знать!"

"Разве можно оскорбить корову, назвав ее скотиной? — спросил Шимрод. — Как можно оскорбить пса, утверждая, что он сукин сын? Почему бы пара безмозглых болванов оскорбилась, услышав, что их размышления смехотворны?"

Наклонив голову набок, Вувас поинтересовался: "Не совсем понятно, на что ты намекаешь. Что ты пытаешься сказать?"

"Только то, что каждый из вас мог бы выиграть в два хода".

Грифоны угрюмо изучили позицию. "Каким образом?" — спросил наконец Вус.

"В твоем случае достаточно проткнуть душителя кинжалом головореза, а затем продвинуть архижрицу вперед, наступив змею на хвост — и дело в шляпе".

"Прекрасно, превосходно, замечательно! — обиженно проревел Вувас. — А я? Как я мог бы выиграть?"

"Разве не ясно? Тебе мешают эти мордюки. Спугни их призраком — вот таким образом — после чего твоим головорезам ничто не сможет препятствовать".

"Изобретательно! — признал темно-зеленый в крапинку Вус. — Предложенные тобой ходы, однако, противоречат правилам, принятым на планете Фарсад. Кроме того, ты неправильно называешь фигуры и перепутал всю позицию на доске!"

"Это несущественно, — отозвался Шимрод. — Начните игру снова, а мне пора идти".

"Не торопись! — воскликнул Вувас. — Ты забыл об одной небольшой формальности".

"Мы не вчера родились, — кивнул Вус. — Готовься к смерти".

Шимрод поставил на стол две тростниковые корзинки. Багровый грифон, Вувас, с подозрением спросил: "Что в этих корзинах?"

"Медовые коврижки, — пояснил Шимрод. — Одна немного больше и сочнее другой".

"Ага! — встрепенулся Вус. — И какая из них больше и сочнее?"

"Вам придется открыть корзины и проверить. Самая большая и сочная коврижка полагается, разумеется, тому, кто ее заслуживает".

"Само собой!"

Шимрод поспешно направился ко входу в цитадель. На какое-то мгновение у него за спиной воцарилась тишина. Затем послышалось бормотание, прервавшееся резким замечанием и не менее резким возражением. Внезапно двор огласился яростным визгом, ревом, глухими ударами и треском рвущихся шкур.

Шимрод взбежал по трем ступеням на каменное крыльцо. Колонны обрамляли нишу, перекрытую огромной чугунной дверью, в два раза выше человеческого роста и в два раза шире размаха человеческих рук. Черные чугунные лица выглядывали из орнаментальных переплетений чугунных лоз; чугунные глаза разглядывали Шимрода с язвительным любопытством. Шимрод прикоснулся к выступу на косяке — заскрежетали чугунные петли, дверь распахнулась. Перешагнув через порог, Шимрод оказался в вестибюле с высоким сводчатым потолком. Справа и слева на пьедесталах застыли каменные статуи преувеличенно истощенных персонажей в мантиях с капюшонами, скрывавшими в тени аскетические лица. Служитель не появился — но Шимрод и не ожидал, что его кто-нибудь встретит. Служителей Мур-гена часто невозможно было заметить невооруженным глазом.

Шимрод хорошо знал, куда идти. Из вестибюля он повернул в длинную галерею. Через равные промежутки открывались высокие арочные проходы в помещения, выполнявшие различные функции. Нигде никого не было, не раздавалось ни звука: в замке чародея царила почти неестественная тишина.

Шимрод не торопясь шел по галерее, заглядывая в комнаты по обеим сторонам, чтобы проверить, изменилось ли что-нибудь с тех пор, как он посетил Свер-Смод в последний раз. В одних залах было темно, другие пустовали. Назначение некоторых помещений не вызывало сомнений; иногда трудно было сказать, какой именно цели они служили. В одной из комнат Шимрод обнаружил высокую женщину, стоявшую перед мольбертом спиной ко входу. На ней было платье до пят из серовато-голубого льняного полотна; ее седые, как грозовая туча, волосы, перевязанные лентой на затылке, ниспадали до пояса. На мольберте была установлена тонкая деревянная панель; пользуясь кистями и пигментами из дюжины глиняных горшочков, женщина наносила на панель какое-то изображение.

Несколько минут Шимрод наблюдал за ее работой, но никак не мог определить характер изображения. Он зашел в комнату, чтобы рассмотреть панель поближе, и снова попытался понять, на что он смотрит, но безуспешно. Все пигменты выглядели одинаково матово-черными, что, по мнению Шимрода, не позволяло добиться достаточной контрастности. Он приблизился еще на шаг, еще на один. Наконец ему удалось понять, что каждый из пигментов, исключительно необычных и не походивших ни на какие известные ему краски, отливал особенным, едва заметным дрожащим блеском, свойственным только ему одному. Шимрод изучил поверхность панели; формы, образованные черными мазками и подтеками, плыли в глазах, не позволяя сосредоточиться на каком-то определенном объекте или подметить какую-нибудь закономерность.

Женщина повернула голову, взглянув на Шимрода пустыми белыми глазами. У нее на лице оставалось непроницаемое выражение — Шимрод не был уверен даже в том, что она его видела. Не могла же она быть слепой! Это полностью противоречило бы ее занятию!