Александр Рудазов - Сын архидемона

– Ну спрячься у Инанны. Там тебя точно не достанут.

– Энгахи, может, и не достанут. А я сам?

– Что ты сам?

Я только махнул рукой. Какими словами объяснить, что на эту сраную гильдию мне сейчас наплевать? Гораздо больше тревожит та дрянь, что таится внутри меня самого. За минувшие сутки меня прорывало уже трижды – доктор Игошин, мистер Креол, а теперь вот Джемулан.

Я совершенно перестал себя контролировать во время приступов. Я вообще куда-то исчезаю во время них – а мое место занимает кто-то другой. Кто-то с моими мыслями, моей памятью, моим сознанием. но совсем другой. И этот кто-то пугает меня до усрачки.

Рабан не понимает, хоть и сидит у меня в мозгу. Для него я – это по-прежнему я, только злющий и неадекватный. Но я-то сам вижу. Во время последнего приступа меня вообще как будто вытолкнули из тела – я словно наблюдал за собой со стороны. Пусть это длилось считаные мгновения – такие ощущения не забываются.

Немного подумав, я решил не возвращаться ни на Землю-2007, ни на Землю-1691, ни на Девять Небес. Пока не разберусь в самом себе, мне лучше держаться подальше от друзей и знакомых.

Конечно, пока что я набрасывался только на тех, кто доводил меня до белого каления. Тех, кто пытался меня убить. Тех, кто сам напросился. Но кто поручится, что дальше не станет хуже? Кто поручится, что в следующий раз я не разорву в клочья прохожего, наступившего мне на ногу?

И я совершенно не хочу в момент следующего приступа оказаться рядом с кем-то, чья жизнь мне небезразлична. Я совершенно не хочу, чтобы моей следующей жертвой стал доктор Святогневнев или полковник Щученко, принцесса Лорена или принц Сигиз-мунд, кардинал дю Шевуа или великий инквизитор Торквемада.

А особенно я не хочу оказаться в такой момент рядом с леди Инанной. Конечно, вряд ли я смогу причинить вред богине. но кто может сказать наверняка? И в любом случае я не хочу, чтобы она даже видела меня в таком состоянии. Все нутро переворачивается при одной мысли об этом.

И тогда я решил пойти куда глаза глядят. Миров бесконечное множество – наверняка в каком-нибудь из них я отыщу решение проблемы. Или попробую справиться с ней сам – еще не знаю как, но попробую. Так я и отправился в путь. Все дальше и дальше в глубины метавселенной.

Направление я выбрал наугад. Просто велел Рабану переместиться в любой соседний мир. Кроме Земли и Рари, конечно.

– Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! – завел Рабан. – Алиии! Эсе! Энке илиалссаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса!

Миры привычно раздвоились, наложились друг на друга, и я ступил на землю Довоса. Я уже бывал здесь один раз – проездом, всего минут на двадцать. С тех пор ничего не изменилось – все такая же темень, страшный холод, завывающая пурга. Ночная сторона планеты, ничего не поделаешь.

Довос еще называют Миром Вековых Суток. Здешняя планета вертится вокруг своей оси ужасно медленно – на один-единственный оборот уходит сто пятнадцать земных лет. Это означает экстремальный климат – на дневной стороне температура достигает +100°С, а на ночной – (- 120°С). Оказавшись на дневной стороне, вода моментально превращается в пар, а на ночной замерзает даже этиловый спирт.

И тем не менее Довос не мертв. Более того – он очень даже богат жизнью. Хотя жизнь здесь в основном концентрируется на терминаторе – границе между светом и тьмой, днем и ночью. В утренней зоне царит весна – земля уже прогрелась, но еще не раскалилась. В вечерней стоит осень – земля уже остыла, еще не промерзла. Люди, живущие на Довосе, вын,- дены постоянно кочевать – одни все время движутся вместе с терминатором, другие раз в несколько лет совершают большой переход.

Самая почетная профессия у местных жителей – водовоз. Вода на Довосе – величайшая ценность. На дневной стороне она мгновенно испаряется, ее сносит мощными воздушными течениями, бушующими на Довосе из-за огромной разницы температур, и она вновь выпадает на терминаторе. Водяные войны здесь – обычное дело, порой целые племена истребляют друг друга из-за озерца, которое все равно через несколько лет пересохнет или замерзнет.

Впрочем, люди – далеко не единственные существа, населяющие Довос. Здешняя фауна довольно четко делится на три типа – дневных, ночных и промежуточных. Эти последние населяют терминаторы, остальные, как нетрудно догадаться, – дневную и ночную сторону. Среди них встречаются весьма причудливые создания – сами представьте, как должны выглядеть существа, живущие в адском пекле или лютом холоде.

Как и люди, большинство животных медленно движется на запад, спасаясь от пылающего солнца или морозной ночи. Однако не все. Некоторые зарываются в глубокие убежища и впадают в многолетнюю спячку, дожидаясь, пока почва снова прогреется или же остынет. А есть и такие удивительные создания, что прекрасно себя чувствуют при любой температуре.

К ним относятся цари Довоса – серки. Это полуразумные гигантские скорпионы – размером с небольшого слона, странствующие как по дневной, так и по ночной стороне. У них нет никаких признаков цивилизации, они ничего не строят и не производят, зато очень долго живут, отличаются уникальной памятью и

незаурядным интеллектом – и это в придачу к громадным клешням, смертельному яду и бронированному панцирю.

Кроме людей и серков на Довосе есть еще два разумных вида – тертенебреки и питермацборги. Первые обитают на дневной стороне, похожи на красно-оранжевых лоснящихся ящеров и не переносят воду. Вторые живут на ночной стороне, покрыты длиннющей шерстью и отлично видят в темноте. Всего на Довосе я провел девять с половиной часов. Погулял по заснеженному плато, поймал и съел ледовую верещайку, посетил культурную достопримечательность – храм Жар-Огня и Хлад-Мороза. Это местные боги, изображаемые в виде безликих великанов – огненного и ледяного. Им поклоняются чуть ли не все жители планеты, однако очень по-разному. Тертенебреки считают Жар-Огня добрым и заботливым богом, а Хлад-Мороза – воплощением зла, несущим гибель всему живому. Питермацборги – наоборот. Люди же побаиваются и приносят жертвы обоим, считая, что именно вечная борьба этих братьев обеспечивает нормальную жизнь. Если же один из них победит. люди погибнут. Неважно, кто одержит верх, – гореть заживо ничуть не приятнее, чем превращаться в сосульку. После Довоса я посетил Никозем – высокотехнологичный мир, уже много веков ведущий пятисторон-нюю космическую войну. Потом Чешнур – мир, переживший страшную магическую катастрофу и лишь недавно начавший возрождаться из пепла. Следом Алеблон – мир, в котором люди и еще несколько разумных видов ютятся под ногами Хозяев – двухсотметровых кремнийорганических исполинов. Ни в одном из них я не задержался дольше чем на несколько часов.