Андрэ Нортон - Смерть или престол (Книга Дуба)

Они ушли, даже не посмотрев на остров, стремительно исчезли в зарослях кустарника, оставив Кази, по-прежнему стянутую сетью, лежать там, где она упала.

Ясенка сомневалась в том, что деревенские сами выследили ее. Скорее их привела сюда Кази — если это место было известно не только знахарке, но и ей. Кази жила с Зазар гораздо дольше, чем Ясенка. Вполне вероятно, что у них были общие тайны, в которые девушку не посвящали.

Несмотря на то что боевой отряд ушел, Ясенка не была уверена в том, что Джол не оставил кого-нибудь следить за ней. Конечно, в ближайшие часы ей ничто не угрожало, однако девушка прекрасно понимала, что трясинные жители вернутся, как только смогут, — и не забудут на этот раз привести лодки, чтобы добраться до нее. Ясенка наблюдала за Кази, не зная, стоит ли идти на помощь старухе. Она отнюдь не была уверена в том, что ей хочется это делать.

Старуха зашевелилась. Теперь, когда ее мучители ушли, она попыталась освободиться от опутавшей ее сети. Ясенка стиснула зубы.

Кази плохо знала Трясину. Больная нога не позволяла ей уходить далеко от деревни. Сейчас у нее не было при себе ни припасов, ни оружия. Ясенку с трясинной женщиной узы родства не связывали. А если Зазар погибла из-за того, что Кази проговорилась, то пусть Кази и постигнет какая-нибудь из смертей, таящихся в Трясине.

И все же Ясенка колебалась. Она ведь не знала наверняка, что Кази действительно совершила предательство. И во время утренней прогулки она не видела никаких лодок. И ей не больше, чем Джолу, хотелось рисковать ради Кази, а перебираться на другой берег значило бы рисковать. И в то же время что-то в ее душе не позволяло ей оставить старую каргу на волю случая. Не поднимаясь и не показываясь, она наблюдала из своего укрытия за женщиной, которая успела освободиться от сети и поднялась на колени.

13

Оберн распластался на животе рядом с остальными воинами отряда разведчиков — на каменистой гряде над рекой. Перед ними расстилалась Зловещая Трясина, затянутая темной мглой, самим своим видом говоря о том, что им не следует туда соваться. Все слышали рассказы о чудовищах, которые жили в Трясинной земле, — да и сами они уже кое-что видели: ту тварь в море и напавших на них птиц, живущих в скалах. Сама природа Трясины защищала ее от незваных гостей. Кто знал, что скрывалось в ее таинственных глубинах и неприветливых скалах?

С юга долетал гулкий рев обнаруженного ими провала в земле. Там река исчезала, чтобы чуть дальше вырваться из камней огромным водопадом, отмечавшим границу Трясины и тех земель, которые они назвали Новым Волдом.

Но сейчас внимание разведчиков было сосредоточено на кое-чем более насущном. Под скалой, на которой прятался их отряд, трое мужчин спокойно сидели у небольшого костра. Судя по их доспехам и оружию, они были воинами из какого-то отряда. Неподалеку от них паслись четыре оседланных коня.

— Военный отряд, не охотники? — едва слышно спросил Оберн у Яобима.

Если бы эти люди тоже были разведчиками, как наблюдавшие за ними Морские Бродяги, они бы не сидели вот так на открытом месте, где их мог подстрелить даже неопытный лучник, не дав ими времени сесть в седла.

Яобим кивнул.

— У них одинаковые нашивки, — сказал он. — Олень на ржавом фоне. Служат какому-нибудь лорду. Но если они приехали сюда только что, то могут и не знать, что это уже не земли Ясеня.

— Они то и дело смотрят в сторону Трясины, — прошептал воин, лежавший по другую сторону от Яобима. — Но тамошние жители не выходят на этот берег реки. Говорят, река служит границей и защищает от трясинного народа.

Было ясно, что трое у костра ждут четвертого всадника. Один из мужчин встал и начал пристально всматриваться в заросли кустарника. А потом не только сидевшие внизу, но и разведчики на гребне услышали мерную дробь барабанов; время от времени ее прерывал пронзительный вон боевого рога.

Три солдата внизу встали рядом и, видя их жесты, Оберн решил, что они о чем-то спорят. В конце концов они направились к своим коням, вскочили в седла и, ведя в поводу лишнюю лошадь, подъехали ближе к мутному потоку, отделявшему Трясину от свободной земли.

Грохот барабанов не стихал. Можно было подумать, что они возвещают приближение целой армии. Ожидавшие медленно ездили взад-вперед по небольшому участку берега. Их головы были настороженно повернуты на север, словно они ожидали появления с той стороны какой-то опасности.

Через некоторое время кустарник на дальнем берегу пришел в движение. Кто-то энергично прокладывал дорогу сквозь него. Всадники остановились, следя за этим движением. Наконец в воду посыпались срезанные ветки, и из кустов вышел человек, расчищавший себе путь чем-то вроде меча.

Спустя мгновение он уже стоял на берегу реки. Оберну и его товарищам, смотревшим со скалы, показалось, что этот мужчина не похож на ожидавших у костра. Он был высок и держался прямо, но вокруг него клубился странный туман, и рассмотреть его было трудно.

Не колеблясь, вновь пришедший сделал несколько шагов вдоль берега, а потом уверенно, хотя и не спеша, вошел в воду. Либо река была очень мелкой, либо в этом месте был брод. Шагая в воде по колено, окутанная туманом фигура легко пересекла реку.

Из кустов позади идущего вылетело копье. Оберн почувствовал, что у него встают дыбом волосы: оружие не смогло пробить туман! Словно ударившись о стену, копье упало в воду… Один из ожидавших поднял необычный лук; такой лук Оберну пришлось видеть лишь однажды, во время набега на южные земли. Он был сделан из очень толстого куска дерева. Такое оружие било не слишком метко, зато с огромной силой. За выпущенной из него стрелой невозможно было уследить взглядом. Стрела исчезла в кустах, из которых вышел окутанный туманом человек. Он уже выходил на берег под скалой, на которой затаились Морские Бродяги.

Туман вдруг растаял, открыв высокого мужчину. Его сверкающая кольчуга спускалась почти до колен, а поверх нее был наброшен изорванный плащ такого же ржавого цвета, как и нашивки всадников. Вместо шлема на его голове был металлический обруч, а в обруче, надо лбом, горел овал света. Солдат, державший повод четвертого коня, выехал вперед. Прямо из воды воин поставил ногу в стремя. И как только он сел в седло, странный свет в обруче замигал — и погас.

Повернув лошадей, маленький отряд помчался на восток. Вскоре четверка исчезла среди скал. Мрачный барабанный бой не смолкал — и вот из зарослей, скрывавших Трясину, появились другие фигуры.

Эти люди явно принадлежали к совершенно другой породе: низкорослые, темнокожие мужчины. Казалось, они вымазаны глиной. Никаких доспехов на них не было. Оружием им служили копья и небольшие округлые щиты. На некоторых были причудливые головные уборы, заменявшие шлемы. Было видно, что они разъярены бегством чужака; кое-кто даже вошел в воду по щиколотку, а иные в бессильной злобе швыряли копья вдогонку удравшему воину. Их крики заглушили даже рокот барабанов. Однако ни один не попытался зайти в реку глубже или воспользоваться бродом, чтобы пуститься в погоню за всадниками. Можно было подумать, что река представляет собой неодолимую преграду, отделяющую Трясину от суши.