Елена Никитина - Игры Чёрта

— Прости.

— Не извиняйся, это обычная реакция смертных!

Объяснения Берегини едва ли помогли мне справиться со смущением. И тогда мой взгляд упал на то, что было сжато белоснежными ладошками русалки, на тот самый шар. Он излучал кроткое свечение, ребристая поверхность переливалась, играя всполохами искр. От удивления мои руки, удерживающие подол сарафана, ослабли, и тот соскользнул в воду.

— Это желание смертной. — Продолжая самодовольно улыбаться, русалка протянула мне шар.

Он казался таким хрупким, сожми сильнее пальцы, и шар рассыплется. Дрожащими руками я осторожно взяла его, удивляясь упругой поверхности. С трудом уняв дрожь волнения, я наблюдала за угасающим мерцанием. Теперь в центре шара легко угадывались очертания лица. Тонкие брови разлетались к вискам, пухлый рот, глубокие зеленые глаза. Черты становились все ярче, но уже не было сомнений — это женщина средних лет. Лицо, пылающее здоровьем, выглядело очень привлекательным и… растерянным.

— Это Лиза. Она мечтает о долгой жизни, — русалка провела пальцами по воде. — Ее желанию не суждено сбыться. — В голосе звучало искреннее сожаление.

Я прищурилась, не скрывая неприязни:

— Потому что Макошь так решила?

— Нет. Лиза решила так сама.

— Захотела умереть? — фыркнула я.

— У нее есть более сильное желание, смотри.

Улыбка Лизы становилась шире, по мере того, как лицо, отдаляясь, уменьшалось: появились плечи, грудь и… большой живот.

— Она давно мечтала о ребенке, но забеременеть смогла только недавно. Врачи не разрешают ей рожать. Но все знают, что она к ним прислушиваться не станет. Она выберет ребенка, даже под угрозой смерти. Поэтому Макошь не может вплести это желание в полотно ее Судьбы.

По поверхности шара пробежала рябь, и он мягко, но энергично завибрировал. Спустя секунду пульсация начала замедляться, а когда практически сошла на нет, он затрещал. Из разрывов, словно находясь под прессом, засочились золотистые сгустки. Потом последовал взрыв, я застыла, наблюдая, как шар превращается в пятиконечную звезду. Новорожденное чудо, легко покачнувшись, оторвалось от моих ладоней и, пронизывая воздух, поплыло ввысь.

— В чреве Лизы уже зародилась жизнь, — заговорщически шепнула мне Берегиня, и мечтательно глядя в небо, уже громче продолжила. — Небо Яви усыпано и вот такими звездами. Макошь отправляет их в Явь осуществленными желаниями.

Удивительно! Получается, не на пустом месте появилась примета о падающих звездах!

— Как бы я хотела увидеть звездопад! Говорят это потрясающее зрелище!

— Звездопад это красиво, — кивнула я, потрясенная. — И ты ни разу не видела его?

— Нет. Я была в Яви несколько раз, но увидеть его не пришлось.

— Но то, что увидела я — еще прекраснее, — заверила я русалку.

— Чем чище желание, тем ярче звезда, — улыбка Берегини стала шире, а глаза хитро на меня посмотрели. — Ты не видела, как сияют сокровенные желания! Они вспыхивают красным светом. Это еще красивее!

— Сокровенные?

— Да. Сексуальные.

— И ты видишь… — я замялась, чувствуя, как широко распахиваются мои глаза, и отвисает челюсть. Ох, черт побери! Она видит все желания? И сексуальные? Я покосилась на Демьяна… ох, черт побери! Она не может их видеть! Это как минимум неприлично!

Русалка понимающе мне подмигнула.

— Здесь есть и твои мечты.

Я запаниковала — только бы суметь держать собственные желания в узде! Я ни за что не признаюсь в этом! Ну, по крайней мере, первой — точно не признаюсь!

— Да? — нарочито безразлично спросила я. — Какое из них?

Я то и дело украдкой бросала на Демьяна взгляды. А его лицо напряглось: нахмурились брови, на скулах заиграли желваки, глаза потемнели, а рот искривился в ироничной ухмылке.

— Вернуть Стаса? — спросил он и медленно вошел в воду. Его не смущали промокшие насквозь штаны, он остановился рядом со мной и сосредоточенно прищурился. Я заметила — ему не нравится, когда в разговоре всплывает имя Стаса, а тут он сам о нем вспомнил. Да и в его голосе скользила новая болезненная интонация, не соответствующая язвительной полуулыбке. Неужели ревнует?

— О, это желание вернулось сюда, — произнесла Берегиня.

Ушло несколько секунд, прежде чем я сообразила, на какой вопрос она ответила, и сразу почувствовала укол, вернувший меня в мой мир, в то время, когда Навь для меня еще была самым жутким местом, где прятались страшные пророчества и боль. Как я ни старалась, но никак не смогла увязать выбор, поставленный передо мной Чертом, с гармонией, о которой твердил Демьян. О какой свободе можно говорить, если только Макошь решает, сбудется желание или нет?

— И ты опять мне будешь говорить о свободе выбора? — менее жестко, чем хотелось бы, спросила я.

Демьяна, казалось, не удивили мои слова, только смыли ухмылку с губ, и взгляд сделали немного виноватым, что заставило меня заподозрить его причастность к… Играм. Он тихо, мрачно сказал:

— Но если я начну сейчас это рассказывать, у тебя не останется времени, чтобы задать свой основной вопрос.

— Какой?

— Почему Черт предсказал гибель Стаса. Это прямое нарушение правил Игр. Он не имел права показывать то, с чем ты не сможешь смириться. И это не выбор, это констатация факта, что и не укладывается в твоей голове.

— И… почему он это сделал?

Тихо всколыхнулась вода, когда Демьян сделал шаг ко мне, и наши тени пересеклись на поверхности озера. Его глаза менялись. На какое-то мгновение тщательно скрываемая им жадная страсть вышла наружу, мое тело затрепетало, и сразу крошка-туман, рваными перьями расстелился между нашими телами, плотнее укутывая нас молочным покрывалом. Демьян поймал мой взгляд и удерживал, пока озеро не вспыхнуло красным свечением, мне показалось, что это мой румянец, пылающий на щеках, отразился в воде. Не успела подумать об этом, как из озера вынырнул шар нежно-алого цвета, поднимая в воздух тысячи дрожащих капель.

Демьян не шелохнулся, не произнес ни слова, он настороженно замер. Всего на секунду. Потому что в следующее мгновение он развернулся и, разорвав туман предчувствия, как помешанный бросился к шару. Он был так быстр, что от скорости перед глазами замелькали черные точки.

А я стояла и моргала, как бестолковая корова. Когда Демьян таким пылким взглядом смотрел на меня, единственное, о чем я думала… Берегиня подозрительно лукаво подмигнула мне.

— Это то, о чем я подумала? — пролепетала я, смущенная, потому что начала догадываться, чье сокровенное желание могло в этот момент там зародиться. Шар был не голубой!