Диана Джонс - Дом ста дорог

— Я не знала, — ответила Чармейн.

Всю оставшуюся часть утра она сортировала вещи из оставшихся мешков, а Питер закидывал рубашки в бак, наполнял корыта мыльной водой, замачивал и стирал мантии, носки и двадцать пар штанов волшебника. Через какое-то время юноша проговорил:

— Думаю, рубашки уже достаточно покипятились, — он залил холодную воду в корыто для полоскания. — Погаси огонь, а я спущу горячую воду.

Чармейн в душе не чаяла, как обычно гасят волшебный огонь. «Методом тыка,» — сказала она себе и коснулась медного бака. Руку обожгло. «Ай! Огонь, погасни!» — с истеричной ноткой приказала она. Пламя повиновалось и с шипением потухло. Девочка поднесла обожженные пальцы к губам, заинтересовано наблюдая, как Питер открывает краник внизу бака и выпускает розовый исходящий паром поток воды.

— Не знала, что мыло розовое, — произнесла она.

— Оно не розовое, — ответил Питер. — Боже! Только посмотри, что ты наделала!

Юноша вскочил на стул и принялся палкой выуживать из бака рубашки. После полоскания оказалось, что они, все до единой, розового цвета. За рубашками последовали пятнадцать съёженных носочков, которые не пришлись бы в пору даже маленькому Моргану, и пара детских штанишек. В конце концов, Питер выловил крохотную красную мантию, потряс ею перед носом Чармейн и яростно затараторил:

— Вот, что ты наделала. Нельзя класть красные шерстяные вещи вместе с белыми рубашками. Они окрасятся. А размер… гляди, даже кобольд в такое не влезет. Какая же ты дура!

— Откуда мне было знать? — накинулась в ответ девочка. — Я вела беззаботную, праздную жизнь! Мама никогда не подпускала меня к прачечной.

— Ну да, ведь это так не интеллигентно и не уважаемо! — скривил гримасу Питер. — Наверно, думаешь, что я должен простить тебя? Нет, не прощу. И к отжимному катку ни на шаг не подпущу. Один бог ведает, что ты там учудишь! Я попробую всё исправить отбеливающим заклинанием, а потом отожму бельё. А ты достань из кладовки бельевую верёвку и кадку с прищепками — будешь развешивать вещи. Я могу надеяться, что ты ничего не перепутаешь и нечаянно не повесишь себя вместо мантии?

— Я не дура, — надменно бросила Чармейн.

Примерно через час дети покончили со стиркой и сушкой и сидели на кухне, доедая вчерашние пироги. Чармейн утешалась мыслями, что её манёвры с бельевой верёвкой удались куда лучше, чем отбеливающее заклинание Питера. Верёвка пятью зигзагами расчерчивала дворик, но всё же довольно крепко держалась. Рубашки, висевшие на ней, претерпели невероятные цветовые метаморфозы: белые с розовыми полосками, белые с фантастическими красными кругами и разводами, небесно голубые. Ни одной полностью белой рубашки девочка не заметила. Почти все мантии обзавелись белыми штрихами-полосочками, а все носки и штаны сделались кремового цвета. Чармейн решила, что с её стороны окажется очень тактичным, не замечать Питеру, что эльф, пробирающийся по зигзагообразным лабиринтам, с полным недоумением взирал на развешанное бельё.

— Смотри — эльф! — с набитым ртом воскликнул юноша.

Девочка заглотнула последний кусок пирога и открыла заднюю дверь. Эльф наклонился и прошествовал к кухонному столу, на который он величественно водрузил стеклянный ящик. Внутри виднелись непонятные белые кругляшки, похожие на теннисные мячики. Дети непонимающе уставились на них, а затем на эльфа, не проронившего ни слова.

— Что это такое? — наконец, спросил Питер.

Эльф слегка поклонился и произнёс:

— Перед вами три яйца лаббока, которые мы удалили из волшебника Норланда. Невероятно сложная операция, но она прошла благополучно.

— Яйца лаббока! — хором воскликнули Чармейн и Питер. Девочка почувствовала, как лицо её холодеет, и тут же пожалела о съеденном только что обеде. Веснушки на белом, как мел, лице юноши превратились в крохотные коричневые точки. Под столом жалобно заскулила Бродяжка.

— Но зачем… зачем вы принесли их сюда? — взяв себя в руки, сказала Чармейн.

— Потому что мы не смогли их уничтожить, — спокойно ответил эльф. — Все наши усилия, как физические, так и магические, оказались впустую. Мы решили, что уничтожить их способен лишь огненный демон. Тогда волшебник Норланд сообщил нам, что некая мисс Чаровница знакома с одним огненным демоном.

— Волшебник Норланд жив? Он лично сказал вам? — взволнованно спросил Питер.

— Конечно, — произнёс эльф. — Он быстро поправляется и уже через три-четыре дня сможет вернуться домой.

— Ох, я так рада! — откликнулась девочка. — Значит, он заболел из-за яиц лаббока?

— Верно, — кивнул эльф. — Видимо, волшебнику Норланду довелось повстречать лаббока на горном лугу. Яйца лаббока впитали его магическую силу и сделались неуязвимыми. Советую как можно скорее связаться с вашим огненным демоном.

Пока Питер и Чармейн затаив дыхание смотрели на три яйца лаббока в стеклянном ящике, эльф снова поклонился и вышел вон через внутреннюю дверь. Питер быстро пришёл в себя и кинулся следом, крича, что хочет знать больше, но в гостиной его встретила лишь захлопнувшаяся парадная дверь. Когда они, уже все трое, выбежали в сад, эльфа и след простыл. Вместо него их встретил прохаживающийся среди кустов гортензии Ролло.

Девочка подняла Бродяжку и всучила её Питеру.

— Держи Бродяжку, — взволнованно проговорила она, — а я сейчас же побегу искать Кальцифера.

Чармейн выбежала за ворота и пустилась в путь.

— Поспеши! — крикнул юноша ей вслед. — Приведи его, как можно быстрее!

Чармейн и без Питера прекрасно знала, что нужно бежать со всех ног. Она неслась, слыша позади отчаянное и жалобное тявканье Бродяжки, неслась и неслась вперёд, пока наконец не достигла скал, за которыми открывался вид на город. Тут девочка перешла на быстрый шаг из-за боли в боку, но всё же она продолжала идти так быстро, как только могла. Воспоминание о яйцах лаббока заставило Чармейн снова перейти на бег, едва вернулось дыхание. Что, если яйца проклюнутся до того, как она найдёт Кальцифера? Или вдруг Питер совершит очередную глупость и использует на них какое-нибудь заклинание? А что, если… Девочка оборвала себя, стараясь не думать о мрачных вариантах, и сосредоточилась на дыхании.

«Какая же я дурочка! Нужно было спросить у того эльфа, что такое дар эльфов! Но у меня всё совершенно вылетело из головы. Хотя уж про дар-то я обязана была вспомнить. Вот ведь тупица!»

Однако все мысли быстро меркли, и оставалось лишь единственное видение, в котором Питер бормотал заклинание над стеклянным ящиком. С него станется!

Когда Чармейн ступила на городскую мостовую, полил дождь. Девочка улыбнулась. Теперь у Питера хвати забот с бельём, которое нужно втащить в дом, пока оно снова не намокло, и он хоть на время забудет о яйцах лаббока. Если только он уже не сотворил чего-нибудь ужасного!