Ульяна Соболева - Аш. Пепел Ада (СИ)

Его просто дико влекло, непреодолимо, пробуждая внутри то зверя, то…человека…Проклятье, вот это и вызывало приступы дикой ярости. Аш хотел эту хрупкую, невесомую, непонятную для него рабыню. Нет, не только в примитивном желании обладать женским телом, а обладать именно ею. Полностью. Безоговорочно. Абсолютно. Он любил страх в глазах женщин, но она смотрела иначе и ему это нравилось, любил и жадно выпивал чужую боль и отчаянье, а с ней хотел упиваться совсем иными эмоциями. Его любовницы не трепетали в руках демона, они алчно брали и отдавали взамен животной потребности в совокуплении, изощренные ласки, они могли принять его в свое лоно в любом обличии, да и ему было наплевать могут или нет, он брал…иногда калечил, иногда они истекали кровью и умирали, но его самого это не волновало. Он слыл искусным любовником и в тоже время смертоносным. Мог подарить дикое удовольствие, невыносимое, заставить сам разум корчится в экстазе, а мог разодрать все к чему прикасался иногда, совмещая и то, и другое. Агонию и оргазм. Боль и наслаждение. Не привык сдерживаться, давал волю зверю, выпускал его наружу, позволяя упиваться пиршеством страсти и брать все что может дать женское тело, включая душу, сознание, разум и даже жизнь. Отнимал все что хотел и чего требовал зверь. Выдерживали единицы, но и они сходили с ума или превращались в жалкое подобие…оболочку, иногда зависимую от него, иногда просто безумную, а иногда сходящую с ума от страха перед ним. Всех остальных уже давно укрыла красная земля Мендемая или слизал огонь погребальных костров.

С Шели зверь сидел на привязи, в стальных оковах, с намордником на оскаленной пасти. Когда впервые касался ее и видел, как закрываются голубые глаза, каким прерывистым становится дыхание, как изменяется запах желанного тела на аромат возбуждения, а не страха. Ему понравился этот запах, он стал для Аша как наркотик, словно красная пыль. Один раз попробовал и зависимость уже никогда не исчезнет. Вот почему зверь был загнан в угол, скован цепями и рычал от голода и похоти, но Аш скармливал ему иные удовольствия: незнакомые, утонченные, едкие и острые, но желание рвать вожделенную плоть периодически сводило с ума, застилало пеленой глаза, но он сдерживался. Впервые. Ради кого-то. Точнее из эгоистичного желания не убить то самое, ценное, необъяснимое, заставляющее кровь кипеть в жилах, а сознание корчиться в сладких и непонятных муках.

Впервые сдержался, когда Шели коснулась его лица нежной ладонью, приложила когтистую лапу зверя к своей груди и в ее глазах не было страха, она хотела его. Аша. Не властного и могущественного демона, способного дать покровительство и оставить в живых, а его самого. Мужчину. Он читал это в ее взгляде, чувствовал по биению маленького человеческого сердца, по прерывистому дыханию. Именно ее страх он возненавидел. Хотел тех, других, обжигающих эмоций еще и еще, жадно до дрожи, до саднящей боли в груди, хотел вот этот взгляд, или стон или прикосновение губ к его губам, хотел пульсацию ее сердца под его ладонью. Не замирающего от ужаса, а хаотично трепещущего от его прикосновений к ее телу полному секретов и тайн, которые хотелось открывать снова и снова. Изучать и ласкать, гладить, сжимать, проникать наглыми пальцами, касаться губами и языком, лизать и выпивать влагу с ее кожи, а в ответ — крик и приоткрытый, задыхающийся рот, подернутый дымкой взгляд, содрогающееся в экстазе наслаждения хрупкое тело. Ласкать до изнеможения. Вот что давала ему Шели, и это острее чем боль к которой он привык, как к повседневной пище или чентьему. Шели опьяняла намного сильнее.

Когда терял ее из вида внутри становилось пусто, огонь начинал тлеть и превращаться в угли. Он, не знающий страха, вдруг понял, что и для него существует это дикое недостойное чувство. Страх, что она исчезнет.

Когда-то Сеасмил учил Аша не бояться, он говорил, что если впустить эту тварь (страх) в сердце, то она сожрет тебя самого, воплощая все чего ты боишься в реальность, раз за разом.

Аш почувствовал это на своей шкуре, когда Шели пропала. Он не отпускал ее взглядом даже в момент смертельной опасности, следил, чувствовал малейшее движение, биение сердца, а она просто ушла, просочилась сквозь проклятую стену. Собственный рык заглушил звон стали и крики агонии, словно ему отсекли кусок плоти.

Шели не могла быть предательницей или шлюхой Бапместа. Когда Сеасмил говорил это, Ашу хотелось вырезать старику язык, выколоть глаза и бросить труп мага разлагаться на снегу, пусть его сожрут черви или дикие звери, исклюют адские вороны. Но он слушал…привык за долгие столетия, впитывал, и слова как яд просачивались под кожу. В сердце, в мозги.

"Брось ее здесь, она предала, поворачивай отряд в Огнемай, у нас потери. Пусть остается в этом лесу" …

Представил себе хрупкую фигурку в голубом платье, босую с развевающимися белыми волосами среди заснеженных мертвых деревьев и повел отряд вглубь леса. Искать. Она его. Не оставит, заберет с собой. В груди дыра, когда нет этого существа рядом, пепел внутри.

Аш шел по следу безошибочно, он чувствовал ее, слышал пока следы не оборвались. Сеасмил снова вторил, что нужно вернуться, их слишком мало и если нападут еще раз, отряд не выстоит и падет, а Ашу было плевать он смотрел не моргая на блестящую маленькую штуковину, сверкающую в снегу. Воткнул меч в землю и поднял заколку, покрутил в пальцах. Она здесь, очень близко. Найдут и тронутся в путь.

Норд взял след и вывел их к Храму хрустальных рун.

Вот тогда Аш впервые почувствовал эту испепеляющую ярость и жажду крови. Мысли Сеасмила впивались Ашу в мозги: "Она шлюха Балместа. Шлюха. Я говорил тебе. Она завела нас сюда. Она нашла кристалл для него, а не для тебя. Она повела твой отряд на верную гибель, а ты как мальчишка доверился девке. Выпусти зверя. Убей ее. Казни. Она достойна смерти. Ангелы не теряют крылья отдаваясь эльфам…не теряют, Аш. Она въелась тебе в мозги. Змея…Шлюха…Змея…"

Эльф умер мгновенно. вждбди

А потом ее тихий, едва слышный голос взорвал ему мозг: "Аш" и в нем столько…столько всего неизведанного, дикого, непонятного и…сладостного. Словно она рада ему. Рада своему палачу, который желает ей боли и смерти. Только она произносит его имя …по-особенному, так, что черствое сердце демона начинает пульсировать и внутри распускается огненный цветок…Змея? Лгунья? Лживая шлюха? Его Шели? Или Балместа? Нашла слабое место у демона… Черта с два. Он ее раздавит, затопчет, порвет на куски своими же руками и на глазах у всех. У Аша нет слабостей. Рабыня умрет…

Умрет?…

" Затем, что когда он умрет его не будет. Он…он исчезнет. Смерть — это навсегда. Это страшно. Ты не будешь по нему скучать?"