Евгений Щепетнов - Монах

А если к этому присоединится жажда крови, жажда убийства, а более всего — невероятная скорость, сила, реакция, регенерация кикиморы — что получится? Кто сможет с ним совладать? А если в момент «озверения» радом окажется некий усатый друг? Куда только усы полетят… ну друг-то ладно — а если посторонние, совершенно невинные люди? Ох, Андрей, задал ты мне задачку! Что делать, а? Ну что делать?! Может отрезать ему голову, пока он без сознания? Рраз! — и нет проблемы! А как я буду потом жить с мыслью, что убил беспомощного друга? Зачем тогда я его вообще лечил? Ну — лечил-то по инерции — друг, в беде, раненый, а сейчас вот задумался — а может зря он мучается, а если выживет — скажет ли он мне спасибо за то, что дал ему превратиться в дикого зверя?

Фёдор поднялся с одеяла, наклонился над Андреем, вынул кинжал, попробовал на остроту его лезвие и замер с клинком в руках, как изваяние — внешне спокойный, как смерть, а внутри раздираемый противоречивыми мыслями и сомнениями.

Вдруг, резко, он отбросил кинжал и тот воткнул в землю, уйдя в заросший плотной травяной порослью дёрн более чем до половины:

— Нет, не могу! — солдат закрыл лицо руками и замер над больным, дрожащим в лихорадке.

Фёдор прислушался — Андрей что-то бормотал на неизвестном языке — вроде напоминающем местный, но непонятном.

Послушав, пошёл, взял своё одеяло и накрыл дрожащего мужчину:

— Тепло сегодня, да и костёр — перебьюсь.

Он лёг на подстилку и замер, глядя в звёздное небо — ему было грустно и хорошо — за последние годы впервые он находился в компании людей, которым мог доверять, и с кем ему хотелось жить рядом…увы, всё так иллюзорно — думал он, но буду жить этим днём, брать всё хорошее, что могу, а там будь что будет. Скоро его глаза стали смыкаться и он заснул тяжёлым, тревожным сном.

Глава 8

Всю ночь Фёдор время от времени вскакивал, подходил к раненому щупал лоб, смотрел на его раны — кровь уже не сочилась, но Андрей был горяч, как печка. Пульс его то частил, то стучал медленно, как будто сердце замирало и норовило остановиться совсем.

Уже под утро солдат снова уснул, и проснулся, когда его ноздрей коснулся запах дыма — рядом горел костёр, а на нём в сковороде жарилась яичница, великолепно скворча и разбрасывая брызги жира.

Он поморгал глазами, потом посмотрел на хлопочущую у костра Алёну и спросил:

— Откуда яйца-то взяла?

— Сходила на болота, поискала утиные гнёзда. Жаль, конечно, разорять было, но есть-то хочется. А свиной жир у тебя нашла, в фургоне. Садись, позавтракаем! Настёне я отложила, так что это всё нам с тобой. Как там Андрей?

— Живой Андрей…пока живой…

Алёна кивнул головой, нахмурилась и сказала:

— Я видела, как ты стоял над ним с кинжалом. Боишься, да? И я боюсь. Не за себя, за Настёну боюсь. Одного раза мне уже хватило.

— Это мои проблемы — угрюмо сказал Фёдор, присаживаясь к костру и снимая с камней сковороду с яичницей — приедем в город, иди, куда хочешь, раз боишься. Я тебя не удерживаю. Обещал помочь — помогу, денег дам на обзаведение. Заработаешь — отдашь когда-нибудь, не отдашь — демон с ними.

— Федь, не обижайся, а? Я за всех нас боюсь, и его жалко ужасно…могла бы — я бы никого не звала, сама бы убила эту тварь! — Алёна тихонько заплакала, а у Фёдора сжалось сердце — женские слёзы страшное оружие…

— Ну ладно, чего ты разнюнилась! Придумаем чего-нибудь…положим его в отдельную комнату, посмотрим, что с ним будет, не бойся. Я вас с Настёной в обиду не дам, вы же как-никак уже почти родня! — Фёдор усмехнулся, встал и пошевелил палкой угли костра — кончились ваши несчастья, не плачь.

Алёна порывисто поднялась, обняла солдата и зарыдала ему в плечо, орошая рубаху горячими слезами:

— Спасибо тебе! Спасибо! Век тебе благодарна буду, пока жива! Спасибо!

— Ну-ну, перестань — Фёдор смущённо похлопал женщину по спине и осторожно отстранил от себя — вон, промочила всего насквозь. Утри слёзы! — он протянул руку и тыльной стороной мозолистой сильной руки осторожно вытер ей глаза и щёки от влаги — давай-ка собираться, да надо будет грузить Андрея. Девчонку подымай — покормить надо, да в дорогу. Уходить отсюда надо — ты не допускаешь, что староста может прислать сюда людей, чтобы посмотреть, что там с его дочерью? Без Андрея я могу и не справиться…

— Да-да, конечно, сейчас разбужу! — женщина побежала в фургон и оттуда послышался её голос:

— Дочка, вставай! Вставай! Завтракать будем! Ох ты…потягушки! Идём скорее, умоешься, пописаешь и кушать будешь. Пошли, пошли!

Через несколько минут Алёна появилась из-за борта повозки, вылезла из фургона и приняла на руки девочку.

Это было прелестнейшее создание — с кудряшками, с пухлым розовым лицом, чистенькая и красивая, как с картинки в детской книжке.

Фёдор усмехнулся: «Мамкина радость…и папкина — тоже. Я бы не отказался, чтобы у меня была такая дочь… Хммм…чего это я? Старый холостяк, потянуло в семейное гнёздышко? Старею, однако, размяк…»

— Мама, а где мы? Мне снилось, что собачка меня унесла…а кто этот дядя?

— Тссс…это хороший дядя, дядя Фёдор его звать. Он нас на лошадках покатает! Хочешь на лошадках покататься?

— Хочу… а ещё писать хочу!

Фёдор усмехнулся в усы и пошёл ловить лошадей, бросив на ходу:

— Завтракайте и собирайте тут всё. Сейчас уезжаем.

Лошади разбрелись далеко друг от друга по лугу, и совершенно не желали вновь залезать в упряжку, поэтому скоро воздух огласился крепкой руганью, впрочем — Фёдор тут же вспомнил о присутствии маленького существа в сарафанчике и прикусил язык — негоже девчонке в таком возрасте узнавать название частей тела и процессов, происходящих со взрослыми и некоторыми упрямыми лошадьми, происшедшими явно из породы лошадиных шлюх!

Наконец, лошади были запряжены, вещи уложены — в фургоне расчистили место для Андрея, подложив одеяла на дне повозки.

Фёдор озабоченно посмотрел на Андрея — как бы раны не открылись, перетащить его в фургон безболезненно и без последствий вряд ли удастся — солдат не был слабым человеком, но одно дело поднять груз — мешок или бочку, весом восемьдесят килограммов, и другое — больного человека, который висит, как сопля, да ещё и хрупок, как стекло — со своими ранами, в любой момент норовящими открыться.

— Давай так — я беру его за плечи, а ты за ноги, доносим до фургона, я перехватываю, а ты залезай в повозку и принимай его там. Перевалим на дно, ну а потом уже уложим как следует. Поняла?

— Ага! Ты не бойся, я сильная! Видишь, какие мышцы! Ещё и с мужиками поспорю в силе! — Алёна согнула руку в локте и показала, какие у неё «здоровенные» мускулы.