Ник Перумов - Эльфийский клинок
Гномы тем временем поутихли, слушая рассказ неудачливого собрата, потом заговорил Хорнбори:
– Так вот из-за кого стражники второй день ярятся! Я слышал, что Малыш что-то натворил, но чтоб такое…
– Как всегда – из-за одного дурака и пьяницы все страдаем, – сказал Дори. – Хотел бы я посмотреть на того начальника караула, что попробует у меня топор отобрать!
– Ты должен будешь отдать его и не спорить, Дори, – вдруг заговорил молчаливо сидевший в углу мрачный гном средних лет, одетый во всё чёрное – выделялось лишь сверкающее серебро на рукоятке заткнутого за пояс шестопёра. – Они у себя дома, а когда топоры попадают в руки таких, как Малыш, – жди беды. Нет, Дори, я не стал бы с ними ссориться ни при каких обстоятельствах. Ты прав был, когда сказал, что мы сражались с ними рука об руку. Ведь, кроме них, союзников в Средиземье у тангаров не осталось!
– Как не осталось, Хадобард? – развёл руками Дори. – А эльфы? Кто даёт сейчас нам работу, кто покупает наше оружие? Разве не те, кто ещё остался в Серых Гаванях?
– Не говори мне о них, – вдруг рассвирепел Хадобард. – Вспомни, как началась заваруха с Кольцами, кто в первую очередь бежать кинулся, а? Им-то хорошо, они-то знали, что им всегда уготовлен надёжный путь к отступлению – уплывай себе в запретное для других Заморье, а остальные пусть себе выбираются как хотят! Побьют люди и гномы Чёрного Властелина – хорошо, не побьют – то хоть ослабят. Им-то деваться будет некуда! Вспомни сражение у Дэйла! Трёхдневную битву, в которой погиб Даин Железная Стопа, первый Король-под-Горой после владычества дракона! Разве эти бессмертные пришли тогда нам на помощь?! Нет! Они пели свои песенки в неприступных крепостях и ждали момента, когда надо будет удирать! Ведь сколько их сбежало! Это ж не сосчитать! Нет, моя бы воля – я бы тем, кто Корабелу стену строит, головы бы пооткручивал за глупость их!
Лицо гнома исказила гримаса неподдельной ярости.
– Погоди, Хадобард! – недоумённо начал было Дори, примирительно протягивая руку. – Ты ж не все, во-первых, припоминаешь, а во-вторых…
– Во-вторых, вижу я, что мне нечего здесь с вами делать, – со злостью ответил Хадобард, вставая. – Ну, тангары, кто со мной? Кто меня понял?
Все остались сидеть, уткнувшись взглядами в кружки. Фолко было одновременно и неловко, и стыдно. Неловко оттого, что Маленький Гном тем временем мирно задремал у него на плече, которое теперь затекло и ныло, а стыдно за себя, что опять промолчал, не дал ответа этому негодяю, что ругает эльфов и клевещет на них. Он взглянул на Торина и увидел, что у его товарища уже сжались кулаки и грозно сошлись к переносице брови. Торин положил на стол свой внушительных размеров кистень и медленно проговорил, глядя прямо в полные злобой глаза Хадобарда:
– Иди-ка ты отсюда. Иди-иди, пока мы тебя силой не вытолкали. Если своего ума недостаёт, то не стесняйся у других попросить. И поменьше болтай по тавернам. Узнаю, что ты на Дивный народ хулу возводишь, – не носить тебе бороды, тангар. Всё! Проваливай.
Торин поднялся, и теперь они с Хадобардом стояли друг против друга. В опущенной правой руке Торина висел кистень, Хадобард же спокойно скрестил руки на груди, не взявшись за оружие.
– Постойте, постойте! – вскочил Дори и с ним ещё несколько гномов. – Вы что?! Не хватало нам ещё из-за эльфов биться! Торин! Хадобард! Прекратите!
Хадобард спокойно усмехнулся и пошёл к дверям.
– Ладно, Торин, – обернулся он с порога. – Мы с тобой ещё обсудим это. И, быть может, я смогу тебя убедить. Прощай пока!
Он скрылся, хлопнула наружная дверь.
– Зря ты так, Торин, – поднялся Хорнбори. – Кое в чём Хадобард, по-моему, недалёк от истины. Погоди, не кипятись! – Он примирительно поднял руку открытой ладонью вверх. – Но действительно, если так посмотреть, кто на Пелленорских полях бился? Люди. Кто у Дэйла полёг? Люди и тангары.
Красный от гнева Торин нетерпеливо прервал его:
– А кто в Чернолесье бился? Кто три штурма Лориэна отбил? Да в конце концов, кто три тысячи лет с Врагом сражался?! Не эльфы ли? Тошно вас слушать!
– Да кто же спорит, – по-прежнему миролюбиво ответил Дори. – Честь и слава тем из Перворождённых, кто разделил с нами судьбу, кто действительно сражался, не щадя себя – им-то было что терять! Ты сам посуди – всех нас ждут Гремящие моря, этого не избегнуть ни одному смертному, а над ними-то время не властно! Они же бессмертные! Каково им было ввязываться в эту драку? Так что действительно великая слава тем из них, кто сражался и кто полёг в Средиземье! И у меня на тех, кто после победы за море ушёл, обиды, понятное дело, нет – это их дело. Но вот те, кто бежал трусливо, кто бессмертие своё спасал, – вот те, конечно… Хадобарда в этом понять можно.
Торин угрюмо молчал, упрямо нагнув голову, он краснел, кусал губу, но возразить ничего не мог.
– Ладно, оставим это, – вновь наполнил кружки Хорнбори. – Давайте выпьем, да и расходиться пора.
Напряжённая тишина сменилась вздохами облегчения, стуком пивных кружек, звоном посуды, негромкими голосами. Фолко наконец удалось уложить Малыша на лавку, и теперь он мог вознаградить себя за долгую неподвижность, с хрустом потягиваясь и разминая затёкшие суставы.
Последние слова Хорнбори прекратили спор. Однако расходиться гномы не торопились. Они вновь ели, пили, прикидывали, что будут делать завтра, отвечали на вопросы Торина, интересовавшегося тем, кто ещё из знакомых гномов сейчас есть в Аннуминасе. Назывались ничего не говорящие хоббиту имена и прозвища, кто-то жаловался на скупого хозяина кузницы, кто-то сетовал на плохой уголь – словно сговорились больше не поднимать сегодня тяжёлых и проклятых вопросов. Приставали с разговорами и к Фолко – как обстоят дела в его родной Хоббитании? Когда Фолко рассказывал о царивших в его усадьбе порядках, его слушали, покачивали головами и время от времени хлопали себя по бёдрам.
Малыш продолжал мирно дремать, время от времени он, правда, принимался храпеть, и тогда кто-нибудь из оказывавшихся поблизости бесцеремонно встряхивал его, и храп на некоторое время прекращался.
Засиделись допоздна, и, когда гномы один за другим стали прощаться, Фолко заметил, что Торин украдкой спрашивает что-то у некоторых из них и записывает себе в книжечку. Прислушавшись, Фолко понял, что гном собирает адреса тех, у кого они есть. Так было с Дори, Хорнбори, Палёной Бородой и ещё двумя-тремя; с остальными Торин простился обычным у гномов низким поклоном. Вскоре в опустевшем трактирном зале, кроме нескольких ночных гуляк, отдыхающего патруля и двух слуг, остались только Фолко, Торин да так и не проснувшийся Малыш.
– Ну, брат хоббит, пошли наверх? – предложил Торин. – У меня уже глаза слипаются.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});